— Я думаю, Говард, вы получили исчерпывающий ответ на поставленный вами вопрос о доверии. Но всё же, позвольте вернуться к вопросу о престолонаследии, с которого я собственно начал… Допустим, Император умирает, и встаёт вопрос о преемнике. Так как у Императора нет детей мужского пола, то, согласно «Закону об Императорском доме» от 2569 года, в Сенате будет объявлена процедура интронизации, на которой будет избран новый Император. Круглый стол будет решать дальнейшую судьбу Империи. Голосовать будут тринадцать человек — десять викариев, главнокомандующий, глава Спектрата и главный Судья. Императором станет один из этих тринадцати. Не скрою, я буду претендовать на это место. Но будет ещё один претендент — главный Судья Брэндон Льюис. Насколько мне известно, он уже нашел единомышленников среди викариев, пообещав их семьям хорошие должности в министерстве. Наши шансы в принципе равны. Мне лишь необходима ваша дружеская услуга. Я знаю, что викарий Нанта Самюэль Граас лишь номинальное лицо, а реальной властью в Нанте обладаете вы, Говард. Эта власть стала вам доступной, в том числе, и благодаря нашей маленькой тайне. Поэтому я, как друг вашей семьи, прошу вас объяснить викарию Нанта, за кого нужно будет проголосовать в будущем…
Говард, наконец, понял, для чего был разыгран весь этот спектакль. Вайс держал его за горло, предлагая политическую сделку. Прекрасно осознавая всю безысходность того положения, в котором он находился, Говард все же спросил:
— А какие гарантии будет иметь моя семья, когда вы получите то, чего хотите?
— Во-первых, Говард, мне нужен проект «Зевс». Поверьте, что после моего избрания вы получите всё необходимое финансирование для реализации этого мега проекта. Во— вторых, — Вайс пристально посмотрел на Брауна, — вы буквально несколько минут назад признали меня другом… А дружба, знаете ли, обязывает…
* * *
Дверь с шумом захлопнулась, когда полковник Орокин вошел в императорский кабинет. В слабо освещенном помещении можно было различить силуэт Императора, лежащего на тахте, которая была обита черной матовой кожей.
— Проходи Уэйн, — произнес Император и, немного погодя, добавил. — Будь любезен, потуши эти дымящиеся фимиамы, терпеть это не могу. Черти, во что превратили мой кабинет — это какой-то дамский будуар!
Полковник Орокин подошел к столику и затушил тлеющие палочки, пропитанные ароматизированными смолами. После этого он присел в кресло, стоящее возле императорской тахты. По Императору было видно, что он был чем — то крайне недоволен.
