Спустя еще какое-то время я решил, что в собрании одних заметок смысла нет, и попытался по фейсбуку, дневниковым записям и тем же репортажам проследить, как в общем обычный политический корреспондент, абсолютно не включенный в украинскую политическую реальность, превратился в военкора, для которого пока и в обозримом будущем новости из Украины куда интереснее российских.
В силу возраста я пропустил Майдан-2004, не случилось тогда командировки, и поэтому, наверное, долгое время не мог понять глубинной логики новой украинской революции. В Молдавии, Киргизии, Египте все было куда динамичнее, понятнее, быстрее. Тут же ветераны первой революции задумчиво говорят: «Майдану надо раскачаться», — и закуривают, сидя у бочки с костром.
Тысячи, а под вечер десятки тысяч людей стоят, произносятся речи (спикеры сплошь украиноязычные и на русском для той же восточноукраинской аудитории почти никто не говорит, что, на мой взгляд, плохо), но по факту ни черта не происходит, и мне, как человеку пишущему, придумать новый сюжет на каждый день довольно сложно. Что тысячи стоят — эта информация в абзац, ну два уложится — если постараться.
Завтрашний день, кажется, спасает РПЦ. Днем обещают крестный ход православной общественности против «евросодомитов».
Задача пропагандиста в случае с украинским кризисом должна была бы, наверное, сформулирована следующим образом: объяснить украинцам, что с Россией им будет куда лучше, чем с ЕС. «Россию» и «Вести недели» здесь все смотрят, и Дмитрий Киселев блестяще решил ровно противоположную задачу: над ним смеются и все понимают, что лучше с чертом лысым, чем с такой «Россией». А каждый журналист из Москвы, выходя на Майдан, в голове держит стандартную объяснялку, что российские СМИ и российское телевидение — это не одно и то же.
Так что назначение Киселева командовать всей внешней пропагандой выглядит из Киева так: если задача российских властей в том, чтобы над страной потешались во всем мире — кандидатура выбрана блестяще. Если же задачи ставятся другие, то кто-то из кадровиков сильно накосячил.
Ранним утром у строя солдат внутренних войск и спецназа «Беркут» стояла одинокая женщина с фотографией молодого человека в милицейской форме. В противостоянии наметилось затишье — петарды и шумовые гранаты вокруг не рвались, а оппозиционеры использовали передышку, чтобы восстановить разрушенные за ночь баррикады вокруг сожженных полицейских автобусов, перегородивших улицу Грушевского.
