— Но-та, — сказал Та-та, тыкая пальцем в грудь Калеки. Потом, указав на себя, добавил: — Та-та.
Калека некоторое время молчал, потом повторил движения и слова Отца:
— Но-та. Та-та.
Та-та усмехнулся. Не так-то трудно оказалось научить их разговаривать. Он произнес еще несколько слов, показывая на окружавшие их предметы: та — палица, ма — земля и ямка в земле, вырытая пальцем, аа — солнце, но — вырванный с корнем пучок травы, ом — соединенные ладони. Калека охотно повторял его жесты и слова. Калека любил подражать действиям других мужчин, он пытался таким образом сгладить различие между ними и собой.
Особенно приятно было повторять необычные, непонятные поступки, вот как сейчас, тыкать в разные предметы и издавать при этом каждый раз новые звуки. Ему нравилось, что Отец обратил на него внимание и играет с ним; Калека чувствовал, как мучившее его недавно ощущение одиночества и тоски постепенно отступает; он перенесся мыслями в дни своего детства, представляя себя маленьким мальчиком в то далекое время, когда он еще был таким же, как все.
Та-та после вчерашних событий испытывал какую-то смутную симпатию к Калеке, которого раньше почти не замечал; то, что совершил вчера Сероглазый над собой и остальными мужчинами Семьи, сблизило его с этим тихим, забитым существом; и его ужасный физический недостаток представал теперь для Та-та в новом свете.
Та-та вздрогнул от резкой боли: рана все еще давала себя знать.
— У! — жалобно сказал он, показывая на больное место. Калека оживился, на лице его отразились понимание и радость.
— У! У! — довольно забормотал Но-та, тыкая себе туда, где у него практически ничего не было. Он наморщил лоб и скривил лицо, пытаясь отыскать какую-то мысль, мелькнувшую у него по этому поводу. Немного подумав, Но-та соединил свою ладонь с ладонью Отца и радостно выкрикнул, довольный своей догадкой:
— Ом!
Та-та не стал возражать. В сущности, Но-та был прав: отрезая вчера кусочки кожи у себя и других мужчин, Та-та имел в виду, конечно же, то самое действие, которое совершил прежний Отец над Калекой; только в роли Отца на этот раз выступал сам огненный бог Ом-аа. Но почему все-таки остаются невидимыми мысли Калеки? Долго раздумывать Сероглазому было трудно, поэтому он поднялся и зашагал к близкому лесу; Но-та побрел следом.
Дойдя до опушки, они принялись собирать сухие ветки. Вдруг Тата услышал в отдалении шорох и негромкое похрюкивание. Принюхавшись, Та-та убедился в правильности своей догадки: в нескольких сотнях шагов от них в лесу кормилась семья кабанов. Та-та жестом подозвал к себе Калеку. Когда тот подошел, Сероглазый дотронулся пальцем до своего уха и показал вперед, в густые заросли: прислушайся! Но-та замер и насторожился.
