Тем временем Адемей, обглодав баранью лопатку, степенно отложил ее в сторону.
— Погадай на ней, — просит его Азамат. — Что нам светит там?
Адемей отнекивается:
— Если что и было, я все очистил.
Но все же он снова берет лопатку в руки и внимательно разглядывает ее поверхность.
— Слава богу, ничего плохого впереди нет. Что еще я вижу? Вижу, что душа у нашего Салиха чиста, что не жадный он человек — не пожалел для нас своего барашка. Всех тебе благ, Салих! Чтобы ты не знал больших трудностей в жизни, чем принимать и потчевать гостей...
Многолюдно сегодня на центральной ферме. Послушать Азамата сюда собрались все животноводы колхоза. Фаризат, Ханифа и их товарки сбились с ног. Председатель же сидит хмурый и молчит, будто воды в рот набрал. Собравшиеся тоже притихли. На что уж разговорчив Конак, и тот сидит понуро, не поминает Москву, уперся подбородком в свою герлыгу, задумался... Вдруг подбородок соскальзывает с палки, и голова старика стукается о стол. То ли задремал Конак, то ли неосторожно задел палку ногой, то ли нарочно это сделал. Все смеются. Конак тоже улыбается.
— Не томи, дорогой, доведи до нашего слуха то, что имеешь нам сказать. Ты сердишься — мы дрожим. Долго ли нам терпеть эту муку?
— Давайте, вправду, начнем. Кажется, все собрались, — прерывает наконец молчание председатель. — Конак уже успел задремать, неровен час и остальные последуют его примеру.
— А мне показалось, будто ты сам задремал, — не остается в долгу Конак.
Снова слышится смех, лица оживляются. Дождавшись тишины, Азамат снимает шапку и приступает к своему невеселому сообщению. Вначале он рассказывает об общем положении дел в колхозе, потом подходит к главному — к состоянию животноводства.
— Здесь у нас дела обстоят совсем неважно, — со вздохом говорит он. — На днях на бюро райкома мне дали такую взбучку — не знал, куда деваться от стыда... Приплода, говорят, мало, овцы непородные, шерсть сдаем грубую, некондиционную. А когда речь зашла о надоях молока, поверьте, я растерялся. Думал, в простоте душевной, что тут-то у нас неплохо, а когда стали сравнивать показатели, выяснилось, что мы от своих коров получаем столько молока, сколько в колхозе имени Ленина получают от коз... В общем, вы сами знаете, я коров не дою и телят не пасу. Все это делаете вы. За свои упущения я всегда готов ответить. И свое я уже получил. И все из-за вашей безответственности. Лучше мне было умереть, чем так краснеть перед товарищами. Я сказал — теперь говорите вы.
