– Ревнуешь?
Она улыбнулась ему чувственной улыбкой.
– Ни капли. Трахай кого хочешь, только не трогай мою собственность. Ты знаешь правила.
Керолайн обошла кресло, проводя рукой по плечам Ефраима.
– Итак, какую часть из твоей собственности ты хочешь вернуть?
Ефраим холодно посмотрел на Криса и Медисон. Если ему было не все равно, он этого не показывал.
– Скажи эти мудакам опустить оружие, или я вырву им сердца.
Она махнула рукой, и они оба опустили оружие.
– Замечательно, Ефраим, но помни, что даже ты не сможешь до них добраться прежде чем они выстрелят и скорее всего ты не сможешь спасти обоих. А теперь скажи мне, ты хочешь женщину или ребенка?
– Какая разница?
– Никакой. Все дело в том, что я получу то, что хочу и мне все равно как.
– Перестань нести чушь и скажи, чего именно ты хочешь? Я знаю, что твои маленькие мозги строили планы весь прошлый век.
– Хммм.
Она отошла от него и остановилась прямо напротив Криса и Медисон.
– Опустите их, – решительно сказала она и отступила. Они смотрели как несколько толстых цепей спускались на два фута из потолка в том месте, которое она только что покинула. На конце каждой цепи был толстый наручник.
– Это что? – спросил Крис.
Керолайн ликующе улыбнулась.
– Судя по выражения страха на лице Ефраима – это дежавю.
Медисон посмотрела на Ефраима. Он побледнел и вцепился в подлокотники кресла, при этом выглядел крайне испуганным.
Керолайн протянула руку и с любовью погладила один из наручников.
– Отвечая на твой вопрос, Ефраим, да, это твои старые кандалы. Думаю, это те самые старые наручники, в которых ты очнулся в тот памятный день. Конечно же, я их укрепила и почистила. Они прочнее, намного прочнее. Согласна, было бы дешевле купить новые, но иначе не было бы так весело? Я бы пропустила выражение твоего лица и это крайне бесценно. – Она ему подмигнула. Затем щелкнула пальцами и мужчина, который прятался в углу выступил вперед, толкая накрытый тканью стол. – Это стоило немного дороже, но я надеюсь, что смогла восстановить все самые любимые игрушки Николса. – Она откинула ткань, явив по край мере дюжину острых выглядящих первобытными инструментов. – Что не смогла починить – заменила и конечно же за годы добавила парочку своих, подходящих моменту.
Ефраим молчал, он медленно переводил взгляд с одного инструмента на другой.
– Естественно, ты не обязан этого делать и мы оба знаем, что в любой момент ты можешь встать и уйти. Я увижу тебя через девять месяцев, и мы сможем продолжить обсуждение. До тех пор, уверена, мальчишка и твоя шлюха будут очень счастливы. Я о них очень хорошо позабочусь. Давай сделаем это и отпустим их. Шанс на победу, можно сказать. У нее будет девять месяцев на то чтобы убежать и спрятаться, и родить маленького ублюдка, а затем вся жизнь на то, чтобы прятать ребенка от меня. Это будет ее и его единственный шанс. Или уходи и можешь вернуться за ребенком и стерва будет мертва, а мальчишка станет моей новой игрушкой.
