Медисон заплакала и этого было достаточно, чтобы держать себя в руках.
Он опустился на колени и осторожно толкнул ее назад. Что-то белое, ну белое с кровью торчало из нее. Двумя пальцами он осторожно вынул это из нее.
Это было похоже… эмм, он не был уверен на что это было похоже. Это было что-то среднее между пальцем и колпачном ручки. Это ведь не ручка?
Он повертел это в руках, заметив, что благодаря воде крови не было.
– Что это? – спросил он.
– Сам как думаешь? – огрызнулась она. Он снова обратил свое внимание на нее. Она закрывала обеими руками лицо и плакала. К счастью, кровь больше не текла у нее между ног.
Было ясно, что она порвала свою плеву. То как это выглядело и пахло было очень больно. Медисон не была возбуждена. Должно быть ей было до жути больно.
Это была его вина. Он должен был догадаться, что она сделает что-то подобное. Он заткнул ванную и включил душ, горячая ванна должна помочь.
Медисон свернулась на боку, отвернувшись от него и рыдала, закрыв лицо руками. Это была его вина. Это должно было быть нечто особенное для нее, и она не должна была плакать.
Он все исправит. Он уже позаботился о том, чтобы она сначала кончила, и она была влажной. Он просто не смог довести все до конца. Ей пришлось сделать это за него. Ефраим почувствовал себя менее мужественным из-за этого.
– Больно, – хныкала она.
Он наклонился и поцеловал ее в макушку.
– Я знаю, детка. Мне жаль.
– Неужели должно быть так больно?
Должен ли он солгать?
– Нет, детка, тебе не должно быть так больно. Сначала было бы больно, но потом если ты с настоящим мужчиной боль бы ушла, оставив удовольствие. Ты была бы чувствительной день или два.
– А ты уже делал это прежде?
– Что? Лишал ли я кого-то девственности?
– Да?
– Нет. Мой брат был дважды женат. Мы говорили об этом, и конечно же другие говорили об этом. Нет, я специально избегал девственниц.
– Тогда почему мне так больно? – спросила она сквозь слезы.
Он снова поцеловал ее.
– Для начала, ты не была возбуждена, потом ты запихнула эту жуткую пластиковую штуку в себя и на сухую это больно. И в конце концов, ты практически вонзила ее в себя.
– Потому что ты испугал меня!
– Извини, детка.
Он снова поцеловал ее.
– А-а-а я пахну теперь иначе?
– Э?
– Я все еще пахну как девственница?
Он провёл носом по ее шее.
– Да, но ты пахнешь немного по-другому. Ты все еще пахнешь чисто, но иначе.
– О, то есть я так понимаю, что это не изменило того как для тебя пахнет моя кровь?
– Нет, не изменило, дорогая. – Он видел, как она дрожала. – Пойдем, дорогая, давай уложим тебя в постель, пока ты не простудилась до смерти.
