— Но я еще могу убить тебя, пират! — тяжело дыша, ответил Крусада.
— Вы слишком честолюбивы, дитя мое, — возразил Бовалле. — Эй, Доу, Рассет, Керлу! Успокойте-ка этого юношу! Осторожно, ребята, осторожно!
Крусада увидел, что окружен, и вскрикнул от ярости. Грубые руки схватили его сзади и оттащили в сторону. Он взглянул на Бовалле, стоявшего опершись на шпагу, и в бешенстве обругал его трусом.
В ответ Бовалле фыркнул:
— Отрастите бороду, дитя мое, и тогда мы встретимся. Мистер Данджерфилд! — Его лейтенант был рядом. — Возьмите под стражу этого достойного сеньора, — продолжал Бовалле, коротким кивком указывая на дона Хуана. Он наклонился, подобрал шпагу последнего и легкой походкой спустился по трапу на шкафут.
Когда дон Хуан пришел в себя, то обнаружил, что разоружен, а Эль Бовалле уже нет. Пошатываясь, он поднялся на ноги, поддерживаемый под локоть каким-то англичанином. Он увидел перед собой белокурого юношу.
— Вы мой пленник, сеньор, — запинаясь, произнес по-испански Ричард Данджерфилд. — Сражение проиграно.
Пот застилал глаза дона Хуана, и когда он протер их, то увидел, что юноша сказал правду. По всему галеону его люди складывали оружие. Ярость и боль, искажавшие черты дона Хуана, вдруг исчезли с его лица. Неимоверным усилием воли он овладел собой. Теперь испанец стоял выпрямившись, с бесстрастным видом, как это приличествовало его положению.
— Я в ваших руках, сеньор, — поклонился он.
В поисках добычи люди уже спешили через квартердек к полуюту. Несколько бравых малых протопали по трапу к каютам. Зрелище, открывшееся солдатам, изумило их. Прижавшись к обшивке каюты, перед ними стояла сеньора — вся словно из молока, роз и черного дерева. Молочно-белой была ее кожа, розы цвели на губах, а блестящие волосы под золотой сеткой были цвета черного дерева. У нее были большие темные глаза под томными веками, тонко очерченные брови, короткий гордый нос и яркие, изогнутые, полные губы. На ней было платье из пурпурного камлота, расшитое затейливым золотым узором, и верхняя юбка из армазина. Высокий плоеный воротник из кружев, украшенный камнями, обрамлял красивое лицо, от которого трудно было отвести взгляд. Глубокий прямоугольный вырез открывал грудь, и ожерелье на белой коже вздымалось от учащенного дыхания.
Вошедший первым остановился от удивления, но быстро пришел в себя, так как его подталкивали сзади.
— Девчонка! — воскликнул он с грубым смехом. — Девчонка — просто загляденье, не сойти мне с места!
