— Разрешаю, — милостиво откозырял Патрикеев и сосредоточил теперь все внимание исключительно на объекте, внесшем переполох в их небольшое, состоящее пусть из двух человек, но боевое подразделение.
— Вы гражданка, извиняюсь, кто будете? И с чьего дозволу вторгаетесь на засекреченную напрочь территорию? — спросил он.
Баба слегка охренела.
Но только слегка. И — в первую минуту. Зато потом, как-то вяло шмыгнула носом, закатала застиранные рукава, которые, будь к ее чести сказано, до сих пор были раскатаны, и пошла она вперед, как танк, в полном смысле — грудью на наглых захватчиков. Каковыми, собственно, и являлись в ее глазах Патрикеев с Голенищевым.
— Ты что чокнутый, паря? — поинтересовалась любознательная крестьянка и для наглядности покрутила толстым, как домашняя колбаса, пальцем у виска Голенищева. — Какая территория?.. Это же мой огород, остолопы. Я сама сажала здесь капусту. И морковку и укроп. И картошки немного. И бабушка моя здесь раньше управлялась… Да вы что с ума совсем посвихнулись, товарищи ефрейтора?.. Да я вас!..
И она приветственно помахала над головой ощерившимися зубьями все теми же граблями. И, поднятый этим популярным в сельской местности предметом ветер даже пригнул к земле картофельную ботву.
А у Патрикеева невыносимо зачесалось между лопаток. Видимо, этим потаенным местом он предчувствовал фатальные последствия, уверенно назревавшего, грабельного катаклизма.
— Вы только не волнуйтесь, гражданка, — сказал он в некоторой степени даже заискивающе. — Мы вам все объясним.
— Щас я вам объясню, — не поддалась на провокацию бабища и сделала еще один вкрадчивый шажок в сторону бойцов.
От чего кошмарные грабли практически зависли над головами героев, создавая тем самым нездоровый антураж и опасную ситуацию в самом средоточии наблюдательного армейского поста. — Щас я вам покажу, голуби сизокрылые. Вы у меня все поймете, — с леденящей кровь убежденностью вещала она.
— Гражданка! — почти с отчаяньем в голосе воскликнул молоденький лейтенант. — Опомнитесь! В данную минуту вы совершаете тяжкий грех и великое преступление перед министерством обороны. Вы предаете свою Родину-мать, гражданка Селедкозасольская. Стыд вам и позор.
— Ой, ты!.. Гляди, какие слова знает! «Родина-мать» — передразнила она, подшагивая к Патрикееву, отчего лейтенант, маленько отступив, чуть не свалился с крутого бережка прямо в быстрые воды местной речушки Петляевки. — Как я могу предать Родину, да еще — мать, мать вашу, когда я на своем огороде?
