Как будто был я соблазнён богиней,
Сошедшей с белоглавого Олимпа.
С кем из бессмертных жён я неге предавался,
За что такая честь мне бедному не знал я,
Как и не знал я имени богини.
Быть может Рея или Персефона.
Я плыл как чёлн по волнам сладострастья
Под звуки стонов чудной райской девы.
Туманны сны, бегущие с рассветом
И память их хранить не обещает.
Лишь помню губы, пахнущие мёдом
И запах гроз сочащийся из лона”
О весьма утилитарной подоплёке своего очень краткого и настолько же мимолётного романа я старался не думать. В конце концов, моя жизнь, как и жизнь моих товарищей-подводников, стоит не дорого и может оборваться в любой момент, как и жизнь какого-нибудь безвестного солдата по имени Курт или Ганс, стынущего в мёрзлых окопах восточного фронта. Ну, вздумалось некой таинственной группе высоколобых учёных мужей улучшать человеческую породу путём увеличения какой-то там кроманьонской наследственности. Ну, выискивают они подходящих индивидов, рыская по всей планете, словно чокнутые энтомологи в поисках редких жуков и бабочек. Ну, так и сачок с лупой им в помощь. Мне же скромному немецкому моряку с графской родословной, будь она не ладна, хотя бы будет, что вспомнить в крайнюю минуту.
Дверь каюты медленно, без стука открылась, и через комингс шагнул, сгибаясь, чуть ли не в пояс, светловолосый великан. Гигант едва помещался в крохотной командирской каюте.
– Агалаф?! – почти, что вскрикнул я изумлённо, - но что вы тут де…
Брат Чаоры поднял огромную длань в успокаивающем жесте. Профессор пристально посмотрел мне в глаза и тихо, но отчётливо произнося фразы, заговорил:
- Отто, простите меня, но я не имею выбора…
Наш кодекс безопасности заставляет меня сделать это. Никто не должен узнать о происшедшем с вами на острове. Никто не должен узнать о нас с сестрой и нашей лаборатории и уж тем более обо всём, что вам рассказала Чаора. Необходимо было сделать это прямо в лаборатории, но сестра попросила отсрочку, пока вы не ушли в море. Я не наврежу вам. Просто заблокирую вашу память. Блок будет работать не менее двадцати пяти лет. Я умею устанавливать срок блокировки. Вероятность того, что вы всё же что-то вспомните, есть, но она ничтожно мала. На это случай в вашей памяти всплывёт этот наш разговор, и особенно помните, что неосторожно сказанное слово может навредить Чаоре! Чаоре Олоре! Олоре! Оре, ре, ре, ре!... - тревожно зазвенело у меня в голове.
Мы уже пятые сутки в море. За бортом царит полный штиль и адская тишина. На многие мили вокруг безлюдно и безкорабельно.
