— Но это просто нелепо!
— Напротив! — ответил Лектур. — Все вполне прилично. Я не венценосец, чтобы жениться по портрету или по доверенности. Я хочу увидеть ее лично. Ну же, Эмманюель, — продолжал барон, подталкивая своего приятеля к боковой двери, чтобы тот не встретился с сестрой. — Послушайте, между нами: она что… кривобока?
— Да нет же, черт побери! — отвечал молодой граф. — Наоборот, хороша как ангел!
— Но тогда, — сказал барон, — что все это значит? Не звать же моих телохранителей!
— Честное слово, эта глупенькая девушка не имеет никакого понятия о свете, и я, право, боюсь, чтобы она не разрушила все, о чем мы условились.
— О, если только это, так не беспокойтесь! — ответил Лектур, отворяя дверь. — Я так люблю брата, что охотно прощу сестре какую-нибудь прихоть… и даже странность; и если только черт не вмешается в это дело — но теперь он, надеюсь, слишком занят в другой части света, — то даю вам слово дворянина, что через три дня мадемуазель Маргарита д’Оре будет госпожой баронессой де Лектур, а вы через месяц получите ваш полк.
Это обещание немного успокоило Эмманюеля, и он, больше не сопротивляясь, позволил выпроводить себя за дверь. Лектур быстро подбежал к зеркалу, чтобы устранить следы небольшого беспорядка, причиненного его туалету ухабами трех последних льё пути. Едва успел он придать своим волосам и костюму подобающий вид, как дверь отворилась и Селестен доложил:
— Мадемуазель Маргарита д’Оре.
Барон обернулся: невеста его, бледная и взволнованная, стояла в дверях.
Хотя Эмманюэль и успокоил его относительно внешности сестры, Лектур все-таки полагал, что скорее всего его будущая жена или нехороша собой, или, по крайней мере, не умеет держаться в обществе. Увидев перед собой нежное, грациозное существо, девушку, в которой самый строгий критик не нашел бы ни малейшего изъяна, кроме того, что она была немножко бледна, он до крайности удивился. Браки, подобные тому, что собирался заключить Лектур, не были редкостью для того времени, когда союзы между дворянскими семьями определялись, как правило, положением в обществе и состоянием; но найти в провинциальной глуши невесту не только очень богатую, но и достойную — он оценил это с первого взгляда — по своим манерам, изяществу, красоте появиться в самых блестящих придворных кругах, было для барона неслыханной удачей. Поэтому он подошел к девушке уже не с чувством превосходства придворного над провинциалкой, а с почтительной непринужденностью, составлявшей особенность светского общества этой эпохи перемен.
