— Никогда не забывай, — предупредил его Марк Юлиан, — что Сенат переживет тебя. Ты совершишь трагическую ошибку, сыграв на руку своим критикам и дав последующим поколениям историков повод опорочить твое имя.
Когда он произносил эти слова, Домициан буквально впился в него своими холодными, застывшими глазами, которые старались проникнуть к нему в душу и обшарить ее всю до последнего закоулка в надежде открыть какие-нибудь позорные мотивы. Бодрости духа от этого у Марка Юлиана не прибавилось.
* * *
Одним прохладным, ясным вечером в апреле новички узнали свою судьбу. Всех собрали во дворе. Печальный запах траурных благовоний проник за высокие стены и витал теперь в воздухе, еще более усиливая всеобщую тревогу и напряженность. Очевидно, рядом со стенами школы прошла похоронная процессия. Пахло чем-то сладким и терпким. К этому запаху примешивался аромат подгоревшей мускусной дыни. Да и само время суток, когда скорбные тени, отбрасываемые стенами, начинали отвоевывать все большее пространство, не очень-то располагало к веселью.
В душу Аурианы все больше проникало чувство одиночества и заброшенности, избавиться от которого можно было лишь одним способом — перенестись хоть на миг к очагу Рамис и прижать к груди Авенахар.
«Авенахар, почему я в своих мыслях больше не вижу тебя младенцем? Ты предстаешь передо мной девочкой, а не младенцем. Ты обладаешь своей собственной судьбой. Ты уже большая и вполне можешь понять, что твоя мать оставила тебя. Однако ты еще не настолько выросла, чтобы понять, почему я это сделала. Не презирай меня!»
К ним приближался Акко, наставник, заменивший Коракса. В руках у него был свиток папируса, а вслед за ним шел служитель, который нес факел. Ауриана насторожилась, словно услышала подозрительное шуршание в высокой траве.
Акко походил на Коракса не больше, чем натруженная ломовая лошадь на разозленного вепря. Это было, образно выражаясь, флегматичное, мирное животное, не заботившееся о расширении пределов своего пастбища. Никто никогда не видел его разгневанным или хотя бы взволнованным. Читая вслух документ, он мерно пережевывал слова, проявляя точно такую же прыть, как травоядное животное, лениво пощипывающее травку.
— Да будет известно, что в этот день, третий перед нонами, вы должны будете участвовать в трехдневных играх, проводимых в честь победы Императора Тита Флавия Домициана над мятежными хаттами…
Ауриана вдруг почувствовала, что у нее вот-вот затрещит кость — так крепко сжала ее руку Суния.
