Больше всех подходила для таких вечеров песенка о синем крабе. Простая такая, забавная и немного грустная.
Первые слова Кузнечик даже не пел, а произносил чуть задумчиво:
Синий краб, синий краб
Среди черных скал в тени…
Синий краб, он приснился мне во сне…
А потом уже дергал струны, и начиналась мелодия.
…У него восемь лап,
Две огромные клешни
И серебряные звезды на спине.
Рыбаки ловят рыб,
Китобои бьют китов —
Делом заняты с утра и до утра.
Только я с той поры
Позабыть про все готов:
Все залив ищу, где водится мой краб.
Мотив был простой, как перезвон капель, падающих на палубу. И Сереже представлялся мальчуган в тельняшке, похожий на Димку. Будто он сидит на носу парусной шлюпки и печально думает о загадочном крабе: где его найти?
А когда мальчишка возвращается на берег, рассудительные люди спрашивают:
— Да зачем он тебе,
Этот странный зверь морской?
С ним в беду очень просто угодить!
У него ужасный вид,
Он, наверно, ядовит —
Ни сварить его, ни в банку посадить.
Мальчишка даже и не спорит с ними. Он только отвечает тихо и упрямо:
— Сто ночей не усну,
Буду думать все о нем,
Буду думать, буду плавать и грустить.
Мне бы только взглянуть
На него одним глазком,
Просто так — посмотреть и отпустить…
Пока Генка пел, Сережа и Димка посматривали друг на друга и улыбались глазами. У Сережи на рубашке всегда был прицеплен маленький синий краб, которого подарил ему осенью Димка…
Димка тоже иногда рассказывал про море. Он был с родителями в Анапе. Чаще всего он вспоминал большого черного кота, приходившего на пирс к рыбакам. Кот молча сидел и ждал, когда рыбаки поделятся с ним добычей. Димке нравилось, какой он был спокойный и полный достоинства. Рыбаки его вроде бы даже побаивались: никто не решался оставить кота без угощения. А кот съедал очередную рыбу и продолжал смотреть в море, будто ждал кого-то.
Данилка вспоминал не Черное море, а Белое. Он в дошкольные годы жил в Архангельске и хорошо помнил, как отец водил его на пароход, в гости к знакомому капитану. Данилка говорит, что Белое море даже лучше, чем Черное, потому что там бывают приливы и отливы.
Наташа на Черном море тоже не была. Но она бывала в Ленинграде и в Петро дворце — на Финском заливе. Ребята иногда спорили: можно ли Финский залив считать морем? Мелкий он, и вода там пресная. Наташа доказывала, что можно. В учебнике географии так и написано: заливом называется часть моря, вдающаяся в сушу. Часть моря, понятно вам?
Генка всегда заступался за Наташу. А однажды он привел доказательство, совершенно неопровержимое:
