– Заслужил, – прошептала она. – Уж точно заслужил!
Ее гладили по щекам и лицу загрубевшие от домашней работы руки.
– Прогнала, и молодец! – похвалила баба Зина. – Пусть идет с миром. Беременна?..
Марина кивнула и зарыдала, завыла во весь голос. Ну почему, почему ей так больно, если должно быть ему?..
– Ребенка воспитаем, вырастим и на ноги поставим, – строго сказала соседка. – Даже и не думай!..
– Я и не думаю, я очень хочу его… Этого ребенка… Всю жизнь хотела, – она обхватила руками живот, чувствуя как спазмы от рыданий причиняют боль. Марина испугалась.
– И нечего реветь, ребеночку только вредишь. Все будет хорошо, мы справимся!
При чем здесь была баба Зина, Марина не поняла, но не собиралась сопротивляться. Шли дни, недели, баба Зина почему-то переселилась в ее дом, готовила еду, занималась хозяйством, трогательно заботилась о ней. Марина настолько привыкла к постоянному бабы Зининому присутствию, что порывалась называть «мамой», но стеснялась. К тому же, дочке нужна бабушка. То, что у нее будет девочка, Марина не сомневалась.
В следующий раз она увидела Артема только в конце августа. Лето выдалось на редкость жаркое, термометр рвался вверх, к рекордным температурам за сорок градусов. Ей уже стало тяжеловато бегать на работу с начавшим расти животом. Вечерами Марина обитала в саду, ловя обманчивую прохладу под сенью деревьев. Ночью они с бабой Зиной спали с включенными вентиляторами и распахнутыми окнами. Кондиционеры, диковинные заморские животные, в станице Лазовской не водились.
Кто-то постучал в закрытую калитку. Марина, босая, в домашнем сарафанчике, обтягивающем круглый животик, с тарелкой малины в руках, пошла открывать.
Артем смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом. Он изменился за четыре месяца, что они не виделись. Похудел, черты лица заострились, глаза запали, чернота вокруг них выглядела прямым туннелем в Бездну, вокруг рта залегли глубокие морщины. Она хотела сломать ему жизнь, и была уже на полпути к этому.
– Здравствуй, – глухо сказал он. – Не ожидала?
Она пожала плечами. Вообще-то, ожидала. Он должен был увидеть ее еще раз. Со своим ребенком в чреве.
– Как дела? – неохотно спросила у него.
– Неплохо. Чей ребенок?
Она неопределенно пожала плечами. Догадайся сам, дорогой.
– Мой, – тяжело сказал он. – Ты беременна моим ребенком и мне ничего не сказала! Какая же ты… стерва!
Это слово, словно удар плети по лицу, ранило больно, и слезы брызнули из глаз. Марина отвернулась, чтобы он не увидел, как она плачет.
