-- Да ведь ты уж одета,-- заметила ей, наконец, Лизавета Михайловна, которой давно не нравились в старшей дочери признаки зарождающегося кокетства.
-- А к учителю как я выйду? -- спросила Калерия огорченным голосом.
-- В том платье и выйдешь, какое теперь на тебе,-- ответила сухо мать.
-- Нет, мамочка, пусть она наденет белое с розовыми цветочками: в том она умнее,-- сострила сидевшая рядом с сестрой Сашенька, сделав забавную гримаску. Сама она была еще в утреннем поэтическом беспорядке.
-- Уж тебя везде спрашивают! -- заметила ей Калерия раздражительно и со слезами в голосе.-- Небось как ты, растрепанная, выйти?
-- И выйду растрепанная; что ж такое?
-- Ну и выходи! А я не хочу.
Калерия надула губки.
-- А ты в чем, Гриша, выйдешь? --спросила, смеясь, Лизавета Михайловна у сына.
-- Папин старый мундир надену,-- ответил тот совершенно серьезно. У него только в глазах мелькнула ироническая улыбка.
-- Это который на вышку недавно вынесли?--сказала коварно Сашенька.
-- Ну да, а то какой же?
-- И шпагу, Гриша?
-- И шпагу надену,-- пояснил Гриша невозмутимо. Сашенька прыснула со смеху и увлекла своим примером мать. Та засмеялась.
-- Вот-то воин выйдет! -- заметила она.
Калерия, взглянув на высокую и несколько сутуловатую фигуру брата, тоже не утерпела и расхохоталась. Таким образом, чай прошел очень весело. Девочки откровенно болтали с матерью обо всем; даже молчаливый Гриша разговорился к концу. Он опять насмешил всех, представив, как Калерия будет делать книксен учителю. Комизму этого импровизированного утреннего спектакля много способствовало байковое одеяло, из которого мальчик наскоро соорудил подобие короткого платьица.
Около одиннадцати часов, когда горничная девушка пришла убирать со стола, в передней раздался звонок. Дети встрепенулись. Сашенька первая не усидела на месте и проскользнула за горничной, как только та пошла отпирать дверь.
-- Нехорошо, Саша...-- едва успела заметить девочке мать.
-- Евгений Петрович с учителем!.. Красивый такой! -- впопыхах объявила ей вернувшаяся Сашенька.
-- Вы пока не выходите еще,-- сказала Лизавета Михайловна детям и поспешила в залу. Проходя через спальню, она машинально поправила перед, зеркалом волосы.
-- Вот вам, изволите видеть... Светлов,-- молвил доктор, представляя Прозоровой приятеля.
Он хотел было сказать "чучело", но на этот раз удержался почему-то.
Александр Васильич с достоинством поклонился.
