-- Ой, где мне! Я и сама-то ничего не знаю...
-- Ну, полноте, как ничего не знаете! Мы сперва начнем не с мудреных, а там и втянетесь помаленьку? -- сказал Светлов вопросительно.
-- Да я бы рада была... попробовать; только мне кажется, что я не справлюсь с этим.
Девушка грустно покачала головой.
-- А вот увидим, справитесь ли. Вы мне теперь скажите только, уполномочиваете ли вы меня позаботиться об этом?
-- Я, право, не знаю; я могу сконфузить вас: я ведь такая неловкая, дикая...
-- Вот уж я не из конфузливых-то! -- засмеялся Светлов.-- Нет, вы уж обо мне, пожалуйста, не хлопочите, Анюта. Я считаю этот вопрос порешенным... Да?
Он протянул ей руку. Она колебалась. Ей, видимо, и понравилось его предложение, и что-то удерживало еа принять его.
-- Я бы лучше подумала...-- сказала она, не зная, что делать.
А Светлов не отнимал своей протянутой руки.
-- Ну что же это? Что же я буду делать? -- тревожно прошептала Анюта, как бы говоря сама с собой, и ее маленькая, худенькая рука, может быть против ее воли, незаметно очутилась в здоровой руке Светлова.
-- Давно бы так! -- сказал он весело.
Минут десять еще потолковали они об этом. Между тем Агния Васильевна вернулась с рынка вместе с двумя маленькими сыновьями. В руках у ней был кулек с рыбой. Светлов выбежал к тетке навстречу, в переднюю. Она его сперва не узнала, но потом вдруг бросилась к нему на шею и заплакала. Орлова была еще очень бодрая старушка, хотя по всему лицу ее и прошли те неизгладимые черты, какие способно врезывать одно толькся глубокое, безысходное горе. Всматриваясь в это выразительно-скорбное лицо, Александр Васильич невольно вспомнил, что в семействе у них, Светловых, существовало как бы предание, что никогда и никто не слышал ни одной жалобы из уст этой женщины.
-- Вот, мои матушки, не ожидала-то, кого бог увидать привел! -- говорила она сквозь слезы, рассматривая пристально Светлова и даже позабыв, что кулек у ней все еще оставался в руке.-- Я как будто знала, что селенгу сегодня купила: ты ведь до нее прежде охотник был...
Тут только вспомнила Агния Васильевна о своем кульке.
-- Посмотри-ка, какая большущая... Это что! -- сказала она, доставая из него крупную соленую рыбу и показывая ее Светлову.
-- Уж как хотите, тетя, а меня попотчевайте; я ведь сколько лет не лакомился ею,-- попросил Александр Васильич.
Это доставило несказанное удовольствие Агнии Васильевне. Но едва ли еще не большее удовольствие доставило ей то, что племянник назвал ее "тетей". Она засуетилась как угорелая: у ней все так и выпадало из рук. Хлопотня старушки чрезвычайно развеселила Светлова. Он забрался к ней на кухню, принялся сам чистить рыбу, стал крошить лук и прослезился при этом, рассказывал забавные вещи, смешил до упаду всех и сам хохотал -- словом, школьничал. В каких-нибудь четверть часа семья Орловой так освоилась с гостем, как будто уж и невесть сколько лет он заглядывает таким образом к ним по утрам. Дети, так те просто одолели его. Они то взбирались к нему на колени, то залезали ручонками в его карман, чтоб вытащить оттуда ярко блестевшие золотые часы; младший сын Орловой даже пробовал на шею ему вскарабкаться, несмотря на все урезонивания сестры и матери.
