– Не-ет! – дернулся беглец. – Нет, не надо…
– Надо, друг мой. Чтоб всем было неповадно! Значит, одноногий…
Мастер отрубил беглецу ногу одним взмахом ножа. Затем приказал перетянуть рану жгутом и взялся за шприц. Провинившийся не должен был умереть так легко – от болевого шока. Не-ет, забава только начиналась.
Правда, пачкаться в крови Мастер больше не стал. Уселся в высокое кресло и не отрываясь смотрел, как его подручные сдирают с отщепенца кожу. Медленно, аккуратно – на чучело. Одна мысль тревожила сейчас хозяина всего этого «цирка» – где взять попугая на плечо Джону Сильверу? Выходило – негде. Оставалось лишь выкрасить в желтый цвет чайку или баклана. Ой, некрасиво получится, халтурно. Однако что делать? Старый одноногий пират из романа древнего Стивенсона тоже не очень-то походил на мутанта-нео.
Фарг уже не кричал – выл от нестерпимой всепоглощающей боли. Жуткие вопли его были слышны по всему форту, достигли берега.
– Слышишь? – караульный из расположенной неподалеку крепости Константин, форта хомо, зябко поежился, тряхнул рыжей башкою. – Слышишь, Ники?
– Ага… – кутавшийся в черный бушлат напарник рыжего выглядел еще младше. И подлил масла в огонь:
– Говорят, так кричат жертвы Черного Мастера, когда он пьет их кровь. Не к добру это!
– Не к добру. Точно!
* * *
Кир стоял на гранитной стене форта, вглядываясь в море, казавшееся непроницаемо-черным. Шумевший внизу мощный прибой чувствовался даже здесь, у восстановленных насыпей-брустверов, некогда предохранявших тяжелые крепостные орудия от фронтального огня противника. Было темно – середина ночи. Лишь время от времени выходившая из-за туч луна подмигивала, словно давала кому-то сигнал, отражаясь в холодных водах. Сильно пахло водорослями, солью и еще чем-то таким, неуловимо-знакомым, чем обычно пахнет море. То ли корабельной смолой, то ли – капитанским ромом. А может, так пахла прокаленная жарким тропическим солнцем палуба старинного парусника.
Вспомнив про солнце, молодой человек невольно поежился и поднял воротник короткого, черного с золотистыми пуговицами бушлата. Хотя октябрь нынче выдался, пожалуй, теплее обычного, ночи стояли промозглые, ветреные. Впрочем, сейчас ветер потихоньку стихал.
Стихал – и это было плохо! В спокойную погоду всего можно ждать. Больно много врагов появилось у Крепости в последнее время, слишком многие хотели урвать жирный кусок: поживиться оружием, боеприпасами, рабами… и еще кое-чем.
Порыв ветра швырнул в лицо соленые брызги, и медно-красная луна осветила мерцающим светом черную пенную гладь. Море успокаивалось, уже не лезло на форт, словно желая смыть его до основанья, до установленных на дне срубов-ряжей, засыпанных камнями, смыть вместе с мощной стеной, вместе со всеми капонирами, казематами, броневыми камерами орудий. Увы, те пушки не сохранились, ныне приходилось довольствоваться малым.
