Подойдя к столу, он взял лежащую на нем папку и передал репортеру.
— Вот. Все здесь.
Быстро просмотрев ее содержание, Сот Эрн кивнул.
— Благодарю вас, вы даже не представляете, как это для меня важно, — произнес он затем. — Теперь я перед вами в долгу.
— Да нет, что вы, — скромно запротестовал Йозек, — о каком долге может идти речь. Вот только скажите, если это не секрет, отчего вы заинтересовались этим человеком?
Эрн задумчиво посмотрел на него.
— Это странная история, как я уже и говорил, — сказал он. — Но я обязательно вам все расскажу, когда сам разберусь до конца. Но позже. Не сейчас. А теперь мне нужно идти.
На прощание, уже в дверях, репортер крепко стиснул руку Йозека.
— Спасибо еще раз, вы действительно очень помогли, — сказал он. — До свидания.
И шагнул в темноту.
Бармен до краев наполнил рюмку, и Октябрь тут же одним махом опрокинула ее в себя, после чего вернула рюмку на стойку и знаком показала повторить.
Здоровяк-бармен посмотрел на нее с сомнением.
— Знаешь, приятель, это, конечно, не мое дело, но мне кажется, тебе уже хватит.
Октябрь бросила на него хмурый взгляд из тени капюшона.
— Наливай, — велела она.
Покачав головой, бармен все же налил. Выпив, Октябрь расплатилась и, пошатываясь, направилась к выходу. Пришло время сменить обстановку.
Весь следующий день после того, как рассталась с Мерриком, Октябрь занималась тем, что перемещалась из одного кабака в другой. Она чувствовала себя раздавленной. Было такое ощущение, что ее лишили чего-то важного, некой точки опоры. И это чувство ее угнетало. Девушке хотелось напиться до такого состояния, чтобы забыть обо всем. Просто перестать помнить, но алкоголь не помогал. Октябрь смешивала и пила все без разбору: кислое жидкое пиво, черный обжигающий ром, какую-то местную бормотуху, после которой во рту оставался привкус кошачьего помета. Однако все, что она получила в итоге, были тошнота и головная боль. Спиртному оказалось не под силу побороть ее мрачные мысли. И с каждой новой порцией выпитого те наоборот становились лишь все навязчивей и неотступней.
Ашхез, рабство, Кристо Бел, несостоявшаяся месть…
Мысли об этом рождались в ее сознании вновь и вновь, двигаясь по какому-то порочному кругу. И казалось, что вырваться из него невозможно.
Октябрь чувствовала себя лишенной цели. Десять лет, целых десять лет она ждала того дня, когда расплатится за все свои страдания. И что получила в итоге? Грязного, умирающего старика, расправа над которым не принесла бы ей никакого облегчения, так как уже сама жизнь отомстила ему за нее стократно.
