Annette l'avait connu, quand elle etait encore enfant. Depuis elle avait admire avec enthousiasme sa poesie entrainante.
Elle aussi voulait distinguer, voir le fameux poete, elle allait le choisir dans une des danses: la crainte, qu'elle avait d'etre ridiculise par lui, lui fit baisser les yeux et rougir en approchant de lui.
La nonchalance, avec laquelle il lui demanda, ou etait sa place, la piqua. Supposer, que Pouchkine put croire, qu'elle etait une sotte, la blessait, mais elle repondit simplement: "Oui, Monsieur" -- et de toute la soiree ne se hasarda point a venir le choisir.
Mais c'etait a son tour de venir faire la cour, a son tour de faire la figure et elle le vit avancer vers elle. Elle donna la main, en detournant la tete et en souriant, car c'etait un honneur, que tout le monde lui enviait.
Je voulais ecrire un roman, mais cela m'ennuie, j'aime mieux n'en rien faire et ecrire simplement mon journal.
* * *
J'ai relu le portrait de Pouchkine, et je suis contente de l'avoir aussi bien esquisse. On le reconnaitrait entre mille!
Mais continuons mon cher journal.
(Среди странностей поэта была особенная страсть к маленьким ножкам, о которых он в одной из своих поэм признавался, что они значат для него более, чем сама красота 31. Анета соединяла со сносной внешностью две вещи: у нее были глаза, которые порой бывали хороши, порой простоваты, но ее нога была действительно очень мала, и почти никто из молодых особ высшего света не мог надеть ее туфель.
Пушкин заметил это ее достоинство, и его жадные глаза следовали по блестящему паркету за ножкой молодой Олениной. Он только что вернулся из десятилетней ссылки32: все -- мужчины и женщины -- спешили оказать ему знаки внимания, которыми отмечают гениев. Одни делали это, следуя моде, другие -- чтобы заполучить прелестные стихи, и благодаря этому, придать себе весу, третьи, наконец, -- из действительного уважения к гению, но большинство -- из-за благоволения к нему имп<ератора> Николая, который был его цензором.
Анета знала его, когда была еще ребенком. С тех пор она пылко восхищалась его увлекательной поэзией.
Она собиралась выбрать его на один из танцев. Она тоже хотела отличить знаменитого поэта. Боязнь быть высмеянной им заставила ее опустить глаза и покраснеть, когда она подходила к нему. Небрежность, с которой он у нее спросил, где ее место, задела ее33. Предположение, что Пушкин мог принять ее за простушку, оскорбляло ее, но она кратко ответила: "Да, мсье", -- и за весь вечер не решилась ни разу выбрать его. Но настал его черед, он должен был делать фигуру, и она увидела, как он направился к ней. Она подала руку, отвернув голову и улыбаясь, ибо это была честь, которой все завидовали.
