Среди тех, кто остался верен своей присяге и последовал за низвергнутыми королевскими особами в эмиграцию, оказались два человека, очень дорогих нашему семейству: два брата Дама. Барон269, во время первой революции отосланный десятилетним мальчиком учиться в Россию и отличившийся впоследствии в нашей победоносной армии в 14 и 15 годах270, после Реставрации оставил нашу службу и уехал на родину, где женился на богатой наследнице, очень богатой, но очень некрасивой. После ранения Петр должен был поехать во Францию, чтобы пройти курс лечения в Марселе; он останавливался у барона Дама. Впоследствии, когда тот был уже министром иностранных дел, Алексей, будучи во Франции, также жил у него. Словом, Дама был для нас почти родственником. С Альфредом, графом де Дама, братом барона, мы познакомились в 25 году перед коронацией 271. Он был очень мил, и мы его часто видели в Петер<бурге> и особенно в Москве на коронации. Он посещал нас почти каждый день, и очень меня развлекал. Он приехал с новым посольством, прибывшим на коронацию Импер<атора> Николая. А когда мы отправлялись в Петербург, он поехал в Нижний, чтобы потом вернуться во Францию. Перед его отъездом я сделала ему два подарка: один -- черкесское серебряное кольцо с чернью, другой (шутливый) -- сережки, которые носят русские крестьянки. Я попросила его сохранить этот сувенир и подарить его своей избраннице, когда он женится. Мы расстались, и в памяти моей Альфред сохранился лишь благодаря тому приятному впечатлению, которое произвел на меня его нрав -- открытый и веселый.
Вдруг в этом году, в феврале месяце272, в мою комнату входит маменька и сообщает мне, что приехал наш давний знакомый, а ныне бедный эмигрант Альфред и что он должен зайти к нам. Я была этим очень обрадована, однако, в течение трех дней не видела его, ибо оправлялась от болезни и не выходила из комнаты. Наконец мы увиделись, и вскоре наше знакомство переросло в дружбу. Натуру Альфреда можно выразить одним-единственным словом, но это слово скажет о нем -- о человеке, о характере -- все, и это слово -- благородство. Альфред благороден в своих чувствах, в своих поступках, в своем облике.
Теперь я смотрела на него, я изучала его уже не как 19-летняя ветреница, избалованная вниманием света, которая видела бы в нем, быть может, лишь очередного воздыхателя. Нет, теперь я смотрела на него глазами здравомыслящей 23-летней девушки, я поняла его в его несчастье и, думаю, стала ему другом на всю жизнь -- я в этом уверена. Встретив его вновь, я сказала своему сердцу: "Вооружись мужеством! Альфред опасен для тебя". Да, это было правдой, но мое сердце, привыкшее к победам над собой, сумело воздвигнуть между ним и мною преграду из долга, и я стала для Альфреда тем, кем был для меня он -- другом.
