"Головы", - сказала миссис Холл.
"Да, - исправился полковник. - Ни одной головы с их плеч".
"Мы все восхищаемся вашими соотечественниками, - сказала миссис Малбери. - Но как быть с коммунистической угрозой для Германии?"
"Позволю себе заметить, - сказал доктор Шуб, - что, если мы не проявим осторожности, не будет и Германии. Главная задача, стоящая перед Соединенными Штатами, - не дать победителям поработить немецкую нацию и отправить молодых и здоровых, а также хромых и старых - интеллектуалов и обывателей - работать, как преступников, на бескрайних восточных территориях. Все это - в нарушение принципов демократии и войны. И если вы мне скажете, что немцы делали то же самое с побежденными народами, я вам напомню о трех обстоятельствах: первое - это то, что немецкое государство не было демократическим и от него не следовало ждать соответствующей практики, во-вторых, большая часть, если не все так называемые "рабы", принимали рабство по доброй воле, и в-третьих - и это самое важное, - их хорошо кормили, одевали и помещали в цивилизованное окружение, которое, несмотря на все наше естественное преклонение перед колоссальными размерами и населением России, немцы вряд ли найдут в Стране Советов.
Точно так же не стоит забывать, - продолжал доктор Шуб с драматическим подъемом, - что нацизм был не германской, а инородной организацией, притесняющей немецкий народ. Адольф Гитлер был австрийцем, Лей - евреем, Розенберг - полуфранцуз-полутатарин. Немецкая нация пострадала под этим негерманским игом не меньше, чем другие европейские народы - от последствий войны, развязанной на их земле. Мирным гражданам, которые бывали не только изувечены и убиты, но и чье дорогостоящее имущество и великолепные дома истреблялись бомбами, едва ли важно, кем сброшены эти бомбы - немецким или союзническим самолетом. Немцы, австрийцы, итальянцы, румыны, греки и все остальные народы Европы теперь члены одного трагического братства, все равны в нищете и надежде, все заслужили одинаковое обращение, и давайте предоставим право найти и осудить виноватых будущим историкам, непредвзятым старым ученым из безмятежных университетов Гейдельберга, Бонна, Йены, Лейпцига, Мюнхена - бессмертных центров европейской культуры. Дайте фениксу Европы расправить свои орлиные крылья, и да благословит Господь Америку".
Воцарилась почтительная пауза, и пока доктор Шуб дрожащими пальцами зажигал сигарету, миссис Холл, молитвенно сложив ладони, кокетливым девичьим жестом попросила его увенчать вечер какой-нибудь подходящей к случаю музыкой. Он вздохнул, поднялся, проходя, наступил мне на ногу, в знак извинения коснулся моего колена кончиками пальцев, сел за рояль, наклонил голову и оставался неподвижным в течение нескольких осязаемо-тихих секунд. Затем медленно и очень осторожно он положил сигарету в пепельницу, перенес пепельницу с рояля в услужливые руки миссис Холл и снова склонил голову. Наконец сказал с прочувствованной заминкой: "Прежде всего я сыграю "Усыпанный звездами флаг"4".
