Одиннадцать месяцев в году друг трудится на Ярославском моторном заводе, он мастер участка, на котором собираются мощные дизели для грузовых автомобилей. Его ценят за вдумчивость, аккуратность. Его на все хватает: строить гараж для мотоцикла или будущей машины; делать основательный, из кирпича и бетона, погреб для хозяйственных нужд. В двадцати километрах от Ярославля у него небольшой домик, который он поставил сам на берегу реки, а возле дома — картошка, огурцы, крыжовник. Сад-огород дает много всякой всячины, но и забот с ним тьма. Со всем этим Илья справляется один. Почти один.
Больная его мать не может уже управляться с хозяйством. Всю жизнь она трудилась в колхозе: и пахала, и косила, и строила все, что ни потребуется, — ей пришлось поднимать на ноги без мужа четверых детей. Три дочери теперь сами обзавелись большими семьями, живут кто где, далеко от дома, а вот сын ни на шаг от нее. Никому из своих сестер не захотел ее отдать, и никогда никто не слышал от него ни слова жалобы: что бы ни делала его мать — все хорошо, все так и должно быть, как она скажет или захочет.
Однажды все-таки пришлось пойти наперекор. Мать заболела каким-то сложным нервным расстройством, ее увезли в больницу, сказали, что надежды на выздоровление почти нет. Илья обегал всех врачей, разыскал самые редкие лекарства, нанял сиделку, но улучшения не было. Мать потеряла всякий интерес к жизни, часто плакала, молила о смерти, в большой многолюдной палате, ей было тяжко. И тогда Илья на свой страх и риск забрал ее домой, под расписку. Он сам принялся за лечение, ему важно было пробудить в матери интерес к жизни хоть чем-то.
Подарки оставляли ее равнодушной, внимание и ласку она воспринимала как должное, сидела целыми днями у окна, глядела куда-то с тоской. И тогда сын начал заставлять ее мыть посуду, стирать, готовить обед. «Приду, а она все сидит и сидит», — рассказывал Илья.
И тогда пришлось идти на крайность. «Пока не приготовишь — не жди меня, буду ходить по улицам голодный. И ходил. По нескольку часов. До ночи, в мороз, а то и всю ночь. И знаешь, однажды приготовила. Поели вместе. Стала улыбаться. А потом пошло и пошло к лучшему. Врачи, когда увидели ее, поразились. Я и сам был поражен своим врачеванием. Оно мне досталось конечно, — сам чуть не заболел».
«А я бы так смог?» — не раз спрашивал себя Петр. Конечно, ему хотелось, чтобы он смог вынести ради матери все, но не было в нем полной уверенности в таком, как у Ильи, постоянстве и выносливости характера, даже в жертвенности, на какую был способен друг. Петр очень ценил в людях эту высокую и редкую способность жертвовать удобствами и всяким благом своим во имя долга, сердечного веления, сильного чувства или какой-либо большой цели, но пока еще не знал, на что способен сам.
