— Вы… — Айртон был поражен, — в нашей школе?
— Да, в школе где занималась два года назад мисс Фергюсон. Видите, я кое-что знаю о ваших делах.
— А знаете ли вы сколько мы платим? — спросил горец, в надежде избавиться хоть этим путем от такого сильного противника.
— Я знаю вашу плату; нищенское жалование, невнимание и неблагодарность — вот ваше вознаграждение.
Айртон поморщился — этот человек умел говорить горькую правду в глаза.
— И вы все-таки хотите заниматься в школе?
— Да, повторяю, что приехал я не за этим. Радиостанция здесь в горах необходима, а раз мы нашли такой клад — способного юношу, заинтересованного в радио, мы уже воспользуемся и устроим хорошую станцию, которую поручим ему.
Но научиться работе с радио в несколько недель нельзя, во всяком случае — настоящей работе. А второго сорта нам не надо. Новички, которые думают, что все знают, опасны для радио. Они должны учиться или оставить это дело. Мне придется заниматься с Сесилем целую зиму, а то и больше. Зимой дети должны ходить в школу. Я и предлагаю заниматься с ними.
— Но…
— Я уже говорил вчера вечером с Уотом Берком. Он секретарь школьного совета, и обещал мне созвать заседание в субботу. Он предложит меня в учителя. Как вы отнесетесь к этому?
Айртон уклонился от ответа.
— Тысячелетний Джоэ будет против вас.
Торн нахмурился.
— Это я знаю. Тысячелетний Джоэ стар и у него странные взгляды. Он много лет прожил в одиночестве. Я не хочу быть с ним слишком резким. Он убедится в нашей правоте. Нельзя достигнуть всего сразу. Довольно будет, если начнут умные люди. Что вы будете делать — работать для блага общины или мешать?
— Если я буду голосовать за вас, люди подумают, что я сторонник радиостанции.
— Да, это ведь, собственно, так и есть.
— Вопрос в том… — начал Айртон.
— Вопрос в том, можете ли вы, как честный человек лишить детей обучения. Это ведь только ваше самолюбие, Сэнди Айртон. Вы не хотите, чтобы думали, что вы переменили свое мнение о радио. Хорошо. Я не люблю задевать гордость человека без особой нужды. Я всем объясню, если хотите, что вы против меня, и голосуете только ради детей. Это улучшит, а не испортит вашу репутацию. Ну, что вы теперь скажете? Говорите прямо.
Айртон подумал минутку.
— Мне нравится, что вы искренний человек, Торн, — сказал он, — хоть у вас и неприятная манера говорить. Но ради детей я буду голосовать за вас.
Так случилось, что первоклассный знаток радио стал школьным учителем в Муравьиной долине…
