«Хотя немного нужно, чтобы признать эти сведения ложными, — пишет старинный ученый, — все же я не объявлял их таковыми, пока сам не убедился в их вздорности на деле». Так предупрежденный против поспешных выводов, но веря свято в «Прадедушкину книгу», Хюг решил испытать утверждение, что, если стержень из чистого стекла потереть «китайским шелком», в нем будет достаточно электричества, чтобы получилась искра. Как сам он выразился на своем простом языке, мальчик хотел «сделать молнию», и так он и объявил о своем намерении отцу и матери. Он был очень удивлен, когда его отец поднялся и, вскинув ружье на плечо, сказал:
— Пожалуй, и я пойду.
Это указывало на большой интерес, потому что Сесиль за три года и пол-дюжины раз не был в шалаше, и смотрел на сделанные Хюгом модели, как на детские игрушки, но то. что предполагаемый опыт был основан на «Прадедушкиной книге» придавало ему в глазах горца серьезный характер. И модели в хижине показались ему на этот раз более значительными. Успех опыта с янтарем как бы возвеличил все прежние попытки Хюга в его глазах. Где-то в глубине неподвижного разума горца родилась мысль, что может быть из его мальчика выйдет что-нибудь получше, чем из других мальчиков-горцев.
Надежды Хюга были так велики, что отец его ожидал чего-то необыкновенного из «делания молнии». Ему суждено было разочарование. Правда, стеклянный стержень наэлектризовывался, когда его терли шелком. Он притягивал соломинку, пушинку, кусочки бумаги, пепел. маленькие пробковые шарики и другие мелкие предметы еще лучше, чем янтарь. Но как сильно Хюг ни тер, искры не получалось.
Разочарование мальчика было еще больше. Он не только сам хотел добиться цели, но хотел показать отцу блестящие результаты своей работы. Он знал, что, если не будет удачи, ему не вызвать снова интереса отца.
Между легкими предметами, которыми Хюг испытывал притягательную силу натертого шелком стеклянного стержня, был маленький пробковый шарик. Он был почти правильной формы. Пока мальчик, в отчаянии, натирал стекло, горец курил, и лениво тер свой янтарный мундштук о рукав, а затем поднес его к пробке. Маленький шарик, как заколдованный, покатился за янтарем. А между тем, стеклянный стержень только что его оттолкнул. Это было странно.
Горец медленно размышлял над странным поведением пробкового шарика.
Наконец, он сказал:
— Я думаю, Хюг, что тут есть что-то странное.
— Что-же, отец?
— Вот, когда ты поднес этот кусочек пробки к стеклу, он раньше притянулся, а потом оттолкнулся.
