— Я вылизывал тебя языком, как корова теленка, отчищая от грязи твоего отвратительного воспитания, и теперь робко наблюдаю плоды своих трудов… Твой отец, как ты понимаешь, должен будет разбиться в лепешку, чтобы тебя вновь приняли при дворе: ты можешь сказать ему, что те депеши, которые ты с таким негодованием переписывал для меня своим неподражаемым почерком, сослужат хорошую службу, если упомянуть о них в соответствующем месте. Они все у Аррана. Кстати, их доставлял один очень исполнительный джентльмен по имени Пэти Лиддел, которого, однако, лучше не впутывать. Он будет глух к расспросам — ты даже не представляешь, насколько глух.
Скотт ошеломленно молчал. Затем воскликнул:
— Это правда? Да нет, определенно какая-нибудь увертка.
— Это шантаж. Я хочу кое-что взамен.
— Что?
— Исправь хотя бы малую часть того, что ты натворил сегодня. Оправдай девушку. Вбивай в голову каждому безмозглому сплетнику, что Кристиан, невзирая на все ее уверения, не ведала, что творила, когда помогала мне. Делай что угодно: твори заклинания, продайся дьяволу, но пусть всем будет известно, что она не несет ответственности за свои поступки. Понял?
— Я бы сделал это и так, но вам это не поможет.
— Мне уже ничто не поможет. Вот почему я привык помогать себе сам.
— Эти письма, — пробормотал Скотт. — Немного же будет от них пользы, когда обнаружат, что копии мы посылали в Англию. От моей руки.
— К счастью, мы их не посылали.
— Мы не продавали информацию англичанам? Господи помилуй! Но я же сам переписывал донесения!
— Господи помилуй! Я же сам их рвал.
— Что?! — Скотт вскочил и направился к Лаймонду, но тот рявкнул на него:
— Ложись. Не хочу я видеть твою холеную рожу и не намерен выслушивать твои причитания надо мной. Какое, черт побери, это теперь имеет значение? Ты сделал свое дело.
Скотт сел обратно на доски.
— Вы их рвали. Тогда зачем же мы трудились их перехватывать?
— По тысяче корыстных причин. Наемники продажны, знаешь ли. И подозрительны. А я вдобавок любопытен от природы.
— Но вы рвали их. Почему?
— Потому что я на вашей стороне, проклятый дурак! — взорвался Лаймонд.
В подвале наступила тишина. Скотт пристально вглядывался в замкнутое лицо Лаймонда, но ничего не мог на нем прочесть. Наконец Скотт вытянулся на досках.
— Это вы, конечно, расскажете в Эдинбурге. У вас есть доказательства?
— Здесь? — усмехнулся Лаймонд. — Нет, господин Скотт. Сейчас у меня нет никаких доказательств, и вряд ли я их получу.
