Лаймонд мягко спросил:
— Ты, конечно, готов пожертвовать тремя жизнями ради своей части?
— Тремя!
Лаймонд, не поворачивая головы, ответил Мэту:
— Как ты думаешь, почему он так вцепился в факел?
Он, несомненно, на удивление быстро сообразил, что к чему, но и его острый ум не в силах был помочь ему теперь: Скотт приподнял факел, осветив свой массивный подбородок и встрепанные рыжие волосы.
— Предупреждаю: у вас всего десять минут, чтобы подняться наверх и сдаться. В противном случае сюда начнут метать камни, а затем греческий огонь, и все это взлетит на воздух. Если будете тянуть время, то и меня прихватите с собой на тот свет — но что за жалкий подвиг по сравнению с тем, как вы поджарили дюжину юных девиц…
— Заткнись, грязный предатель, — прорычал Мэтью.
Лаймонд молчал.
Намек был намеренный. Скотт хотел разом отомстить за все сомнения, унижения и муки, которые ему приходилось терпеть. Он мечтал, может быть, одержать нравственную победу.
Но никаких следов душевой муки Скотт не замечал. Лаймонд оставался спокоен.
— Ты хочешь, чтобы тебя принимали всерьез. Что ж, ладно. Ты готов взять на себя ответственность за гибель Мэтью?
Бокклю намекнул, а сэр Эндрю подтвердил. Нельзя делать уступки человеку, который убил родную сестру.
— Мэтью ничего не грозит. Никому из нас ничего не грозит, пока не истекут десять минут. Ее звали Элоис, не так ли? Почему она умерла?
— Наверное, потому что в наш век выживают худшие. Мэтью, быстрее.
Скотт первым подбежал к бочкам с порохом и улыбнулся, держа в руке рассыпающий искры факел.
— Только прикоснитесь, и я взорву их.
Мэт, для которого ситуация оказалась слишком запутанной и опасной, обезумел и с ревом ринулся к Скотту.
— Взорви, паршивый ублюдок, но я успею выпустить тебе кишки!
Лаймонд железной рукой остановил его:
— Нечего вопить, Мэт. Скотт, если бы я был один, я сказал бы: взрывай и будь проклят. Превратимся в алые языки пламени. Зажжем золотые свечи из нашей крови. Ты получишь по заслугам за свое ханжеское, убогое благонравие. Зачем было устраивать спектакль? Если ты решился выдать меня, можно было обойтись и без буффонады. Если ты хочешь, чтобы я объяснился перед тобою, то этого ты не дождешься. Делай, что хочешь: твоя взяла. Мне нечего тебе сказать.
— Но у меня есть! — заорал Мэт. — Прыгай! Оттащи его от бочек — он не взорвет.
— Взорвет, — спокойно ответил Лаймонд. — Юнцы обожают громкий шум и яркие цвета.
— И что тогда?
— Отправимся под покровительство Всевышнего.
