— Если нельзя затрагивать вас лично, то я не желаю спорить, — категорически отрезала Кейт. — Я, может быть, и не прислушиваюсь к вашим высказываниям, но и вы мои пропускаете мимо ушей.
— С вашей стороны это не высказывания, а зондирование почвы. Не знаю, почему я должен раскрывать перед вами тайники моей души.
— Зато я знаю. Потому что Гидеон помог бы поджарить родного отца, если бы каннибал стал читать ему стихи.
— А я не только испил из Кастальского ключа 13), но и омылся в нем.
— Насколько я помню, вы искупали в нем беднягу Чарльза, — саркастически заметила Кейт. — Вы цените свой внутренний мир. Приношу извинения за то, что пытаюсь вторгнуться столь недостойным образом. Не обращайте внимания: сверчок знает свой шесток.
Его тонкие, длинные пальцы потянулись к солонке.
— Прекратите это, а? — мягко попросил Лаймонд.
Кейт выпрямилась и перешла в открытую атаку:
— А почему я должна прекратить? Я хочу…
Он прервал ее, толкнув тяжелую серебряную солонку так, что та остановилась ровно на середине стола.
— То, чего вы хотите, очевидно. Вы хотите моей откровенности. Если вы ее добьетесь, то по крайней мере станете строить предположения с моего молчаливого согласия. Если и это не удастся, то вы прибегнете к моральному давлению. Я полностью сознаю, что поступил дурно по отношению к членам вашей семьи, и готов загладить вину. Но не таким образом.
Ее щеки зарделись.
— Господин Кроуфорд, я сильно сомневаюсь, что у вас есть выбор.
Он устремил на Кейт беспокойный, безжалостный взгляд.
— Нет нужды напоминать мне об этом. Вы вольны казнить или миловать. Тут ничего не поделаешь.
— Если право на молчание вам дороже жизни, тогда тут действительно ничего не поделаешь.
— Право на молчание? Нет, — живо возразил он. — Но я ставлю свободу духа выше свободы тела. Я требую права совершать ошибки и не разглагольствовать о них. Вы, естественно, вольны защищать вашего супруга. Моя жизнь в полном вашем распоряжении — но не мои мысли.
— О Господи, — рассмеялась Кейт, вставая. — Я сомневаюсь, что я бы пережила близкое знакомство с вашими мыслями. Я хотела выяснить только один существенный вопрос: едите ли вы гусиные яйца. Гусыни беспрестанно несутся — дурацкая привычка, но не разбивать же яйца.
Кейт никогда не упорствовала в безнадежном деле. Он улыбнулся, ловко вскочил и открыл перед ней дверь; в уголках его глаз притаился смех.
— Я не думал, что весь разговор затеян из-за яичной скорлупы. Ни за что на свете не лишу вас удовольствия последней укусить противника.
