— Хорошо,— сказал он,— я зачинщик этой статьи! Будем же говорить о чем-нибудь другом! Что вы думаете об Ульрике-Элеоноре? Не правда ли, интересная личность? Или вот морское страховое общество «Тритон»? Или Гаком Спегель.
— Ульрика-Элеонора — самый интересный характер в шведской истории,— отвечал серьезно Игберг.— Я только что получил заказ на статью о ней.
— От Смита? — спросил Фальк.
— Да, откуда вы это знаете?
— Я сегодня утром отослал заказ обратно.
— Нехорошо не работать! Вы будете раскаиваться в этом! Поверьте мне!
Лихорадочный румянец выступил на лице Фалька, и он заговорил возбужденно; Селлен сидел спокойно и прислушивался больше к музыке, чем к разговору, который частью не интересовал его, частью не был ему понятен. Сидя в углу дивана, он мог через открытые двери, выходящие в южную галерею и в зал, переноситься взглядом в северную галерею. Через громадное облако дыма, всегда висевшее над пропастью между двумя галереями, он мог различать лица находившихся на другой стороне. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он рванул Фалька за руку:
— Нет, каков хитрец! Посмотри там, за левой шторой!
— Лундель!
— Да, именно, он! Он ищет Магдалину! Смотри, теперь он заговаривает с ней! Это редкое дитя!
Фальк покраснел, и это не ускользнуло от Селлена.
— Неужели он здесь отыскивает себе натурщиц? — спросил он удивленно.
— Да где же ему их еще найти? Не в темноте же.
Вскоре после того Лундель вошел и был встречен покровительственным кивком Селлена, значение которого он, казалось, понимал: он вежливее, чем обычно, поклонился Фальку и высказал свое удивление по поводу присутствия Игберга. Игберг, заметивший это, ухватился за случай и спросил, чего Лундель хотел бы съесть; тот сделал большие глаза: ему казалось, что он находится среди магнатов. И он почувствовал себя очень счастливым, стал мягким и человеколюбивым и, съев горячий ужин, он испытывал необходимость дать исход своим ощущениям. Видно было, что он хотел сказать что-то Фальку, но никак не мог. К несчастью, оркестр играл как раз «Услышь нас, Швеция!», а затем — «Господь — оплот надежный».
Фальк заказал еще вина.
— Вы тоже любите эту старую церковную песнь, господин Фальк? — начал Лундель.
Фальк не знал, предпочитает ли он церковную музыку; он спросил Лунделя, не хочет ли он выпить пунша. У Лунделя были свои сомнения, он не знал, отважиться ли. Быть может, ему сперва надо было бы еще что-нибудь съесть; он слишком слаб, чтобы пить; ему показалось, что необходимо подтвердить это сильным припадком кашля после третьей рюмки водки.
