— Оле заставляет себя ждать! С ним, наверно, что-нибудь случилось! — сказал он.
— Да, тут что-то неладно! И зачем ты всегда посылаешь этого бедного шута? Сам бы делал свои дела!
— Ему ведь больше нечего делать, вот он так охотно и ходит.
— Этого ты не знаешь, и вообще еще неизвестно, чем когда-нибудь кончит Оле. У него большие планы, и он каждый день может встать на ноги. Тогда будет хорошо быть в числе его друзей.
— Нет, что ты говоришь? Какое же великое произведение он создаст? Охотно верю, что Оле станет великим человеком, даже и не будучи скульптором! Но, черт подери, его долго нет! Не думаешь ли ты, что он истратит деньги?
— Да, да! Он давно ничего не получал, и искушение, может быть, стало слишком сильным для него,— ответил Лундель и затянул пояс на два отверстия, обдумывая, что он сам сделал бы на месте Оле.
— Да, не будешь больше, чем человеком, а человек себе самому ближе всего,— сказал Селлен, знавший наверное, что он сделал бы.— Но я не могу больше ждать; мне нужны краски, если бы даже пришлось их украсть. Я поищу Фалька.
— Ты хочешь еще повысосать из бедного малого? Ты еще вчера только взял у него на раму. И немалые деньги.
— Дорогой мой! Я принужден забыть о стыде; тут ничего не поделаешь. Чего только не приходится сносить… Впрочем, Фальк великодушный человек, понимающий, в какое положение можно попасть. Во всяком случае я иду теперь. Если Оле придет, то скажи ему, что он скотина! Прощай! Приходи в «Красную комнату»; там мы увидим, смилостивится ли наш хозяин и даст ли нам что-нибудь поесть до захода солнца! Запри дверь, если уйдешь, и положи ключ под порог! Прощай!
Он ушел и вскоре стоял перед дверью Фалька на улице Граф-Мати >{51}. Он постучался, но ответа не было. Он открыл дверь и вошел. Фальк, которому, должно быть, снились тревожные сны, вскочил и глядел на Селлена, не узнавая его.
— Добрый вечер, брат,— приветствовал его Селлен.
— Ах, это ты? Мне снилось что-то странное. Добрый вечер! Садись и выкури трубку. Разве уже вечер?
Селлену показались знакомыми эти симптомы, но он не подал виду и продолжал беседу:
— Ты, должно быть, не был сегодня в «Оловянной пуговице»?
— Нет,— отвечал Фальк смущенно,— я не был там, я был в «Идуне».
Он не знал наверняка, приснилось ли ему это или он действительно был там; но он был рад, что сказал это, так как стыдился своей неудачи.
— Это хорошо,— подтвердил Селлен,— в «Оловянной пуговице» неважный стол.
— Да, конечно,— сказал Фальк.— Их бульон никуда не годен.
