— Ну так что ж? Проживешь и так! Я уже два года не обедал!
— Ах, ты намедни основательно ограбил господина Фалька, попавшего в твои когти.
— Да, правда! Славный малый! Впрочем, это талант. Много естественного в его стихах, я в последние вечера кое-что читал из них. Но боюсь, он слишком мягок, чтобы выдвинуться в этом свете; у него, у канальи, такие нежные чувства!
— Если он будет путаться с тобой, так это скоро пройдет. Но безбожным нахожу я, как ты испортил этого молодого Ренгьельма в самое короткое время. Ты вбил ему в голову, чтобы он шел на сцену.
— Рассказывал он это? Вот дьявольский малый! Из него кое-что выйдет, если он останется жив, но это не так просто, когда приходится так мало есть! Убей меня бог! Краски вышли! Нет ли у тебя немного белил? Помилуй меня, Боже, все тюбики выдавлены — ты должен дать мне краски, Лундель.
— У меня нет лишних, да если б и были, я бы остерегся давать тебе!
— Не болтай глупостей! Ты знаешь, дело спешное.
— Серьезно, у меня нет для тебя красок! Если бы ты экономил, их хватило бы…
— Это мы знаем! Так дай денег!
— Денег ты просишь как раз вовремя!
— Ну, тогда ты, Оле! Ты должен что-нибудь заложить!
При слове «заложить» Оле сделал веселое лицо, потому что знал, что тогда будет еда. Селлен стал шарить по комнате.
— Что же у нас есть? Пара сапог! За них мы получим двадцать пять эре, их, пожалуй, лучше продать.
— Они принадлежат Ренгьельму; ты не смеешь брать их,— вмешался Лундель, который хотел ими воспользоваться после обеда, чтобы идти в город.— Ты не возьмешь же чужих вещей?
— Почему? Ведь он же получит за них деньги! Это что за пакет? Бархатный жилет! Он хорош! Я возьму его сам, тогда Оле унесет мой! Воротнички и манжеты? Но они только бумажные! Пара носков! Здесь, Оле, еще на двадцать эре. Положи их в жилет. Пустые бутылки ты тоже можешь продать! Я думаю, что лучше всего, если ты все продашь!
— Ты хочешь продавать чужие вещи? Неужели же у тебя нет никакого правового чувства? — прервал его Лундель, давно уже стремившийся путем убеждения завладеть так давно соблазнявшим его пакетом.
— Ах, ведь он их получит потом! Но этого недостаточно! Надо снять пару простыней с постели! На что нам простыни! Да, Оле, завертывай их!
Оле с большой ловкостью сделал узел из простыни, в то время как Лундель усиленно протестовал.
Оле взял узел под мышку, застегнул драный сюртук, чтобы скрыть отсутствие жилета, и отправился в город.
— У него вид жулика,— сказал Селлен, стоя у окна и с улыбкой глядя на улицу.— Если полиция оставит его в покое, так и то хорошо будет! Поспеши, Оле,— крикнул он вслед уходящему.— Купи шесть булок и две бутылки пива, если останется что-нибудь от покупки красок!
