В приемной пришлось обождать.
А когда были введены, то Даниил увидел старшую ханшу Батыя уже сидящею на престоле.
Евнухи-чиновники Баракчины, строго по рангу, стояли по правую сторону престола, а по левую – «фрейлины», из числа знатнейших монголок.
Поодаль же и немного впереди две рослые служанки – одна смуглая, с длинными дешевыми серьгами, а другая похожая обликом на русскую, худая, бедно одетая и пожилая, – обе, стоя внаклон, изнеможенные и вспотевшие, разворачивали перед глазами ханши сокровища чужеземных приношений: и фландрские разноличные сукна, и бархаты, и шелка.
Блистал, отсвечивая, похрустывал и шелестел и дамасский, и византийский, и венецианский шелк.
Глухо постукивали о ковер медленно разворачиваемые служанками тяжелые штуки диксмюндских и лангемарских сукон, золотых и серебряных «земель».
Величаясь и шелками и бархатами, но в то же время как бы и не глядя на них, сидела на белом с золотом троне монголка с лицом юного Будды.
На супруге Батыя был китайский шелковый, неистовых цветов, пестрый и золотом расшитый халатик, как бы с ковровым, бахромчатым, отложным, запахнутым накрест воротником.
На голове Баракчины была роскошная «бокка» – тот непонятный головной убор – вернее, сооруженье, – который изумлял и прежде всего кидался в глаза каждому европейцу: глубокая, охватывающая почти до бровей лоб, зеленая бархатная, туго насаженная тюбетейка с жемчужною низанкой, застегнутой под подбородком. А на тюбетейке надстройка – иначе не назовешь ее! – и, по-видимому, из легкого каркаса, ибо где ж было иначе выдержать шее! – сперва как бы некая узкая полуаршинная колонна, а кверху вдруг переходящая в четырехугольный раструб.
Все это у Баракчины обтянуто было зеленым шелком, в цвет тюбетейки, и украшено гроздьями сверкающих каменьев и жемчугом.
Жемчужно-аметистовые круглые серьги отягощены были перекинутыми на грудь, очень длинными, так что вчуже становилось жаль бедных маленьких ушей ханши, жемчужными же в три ряда подвесками.
Из-под кромки халатика видны были маленькие ножки, обтянутые шелковым красным чулком, обутые в миниатюрные пестрые сафьяновые туфельки на высоком красном каблуке.
Ноги ханши, когда она сидела на троне, чуточку не доставали его подножья.
Не обращая никакого внимания на русского князя – слишком много она перевидала их! – Баракчина тихим, но звонким голосом отдавала краткие ленивые приказанья невольницам, трудившимся над разворачиваньем и свертываньем шелков и сукон.
