Наутро Андрею предстоял очередной бой. Однако ближе к вечеру, когда на позициях вовсю шли приготовления к отражению атаки противника, что-то вдруг больно шевельнулось в груди. «Перед боем надо обязательно повидать мать!..» — эта мысль пришла как-то сама собой.
Всю дорогу Андрей думал о ней. С гибелью мужа и дочери надломилась она, осунулась, похудела, стала мало говорить, шамкая беззубым ртом. Смерть старшего сына добила ее — одна тень осталась. Сядет в углу у печки, уставится невидящим взором перед собой, думая о чем-то, и не сразу очнется, когда окликнешь.
Только сейчас Андрей по-настоящему осознал и прочувствовал ее положение и сильно, по-сыновьи, пожалел. Ведь единственное, что теперь связывало мать с миром, был он…
Мать была на седьмом небе от счастья, но этого по ней видно не было — казалось, у нее не осталось и сил, чтобы выказывать радость. Сутулясь, она накрывала на стол. Ужинали, как обычно, молча. Мать почти не ела — все потчевала сына…
Едва забрезжил рассвет, Андрей встал, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мать. Но та уже была на ногах. Согнувшись над печкой, она раздувала огонь.
Знакомое чувство болезненной жалости кольнуло грудь, когда в зыбком свете керосиновой лампы он увидел распущенные редкие волосы матери, исхудалую, словно надломленную шею…
С неожиданной настойчивостью она стала просить сына повременить с отъездом.
Андрей прекрасно понимал, как ждут его на передовой. Но внутренний голос подсказывал, что нельзя ослушаться матери, которая давно ни о чем не просила.
Уже совсем рассвело, а они все еще сидели за столом. Никогда раньше сын не был так откровенен и нежен с матерью.
«Посиди еще, не уходи…» — шептала она сыну.
Андрей жал до отказа педаль акселератора своего грузовичка — каждая минута на передовой была на счету. Доехав же наконец, не сразу понял слов старшины, который как-то виновато-исподлобья сказал, что загружаться не надо — ребята сами как-нибудь управятся…
Андрей долго не мог прийти в себя, когда наконец дошло до него, что пока он мчался по ухабистым проселкам к позициям, там, дома, не стало его матери…
1995 год
Шум шагов в коридоре оторвал Артура Мартиросяна от книги. Приподнявшись на локте, он устремил взгляд в светлый дверной проем госпитальной палаты. Нет, это оказалась не она, а всего лишь медсестра соседнего отделения. Хотя по подсчетам Артура сегодня как раз ЕЕ дежурство.
«Ну вот опять, все мысли об одном и том же», — Мартиросян понял, что теперь ему уже не до чтения, отложил книгу на тумбочку.
