Все это я и выложил ей как на духу. Отчего бы ей пребывать в полном неведении, подумалось мне? Вдруг да мои откровения наведут ее на мысль о том, что моя жизнь каким-то образом касается ее, что есть у нее по отношению ко мне кое-какие обязательства?
Затем, внезапно прервав свой рассказ, я вдруг обратился к ней:
— Ну, а теперь вы тоже расскажите что-нибудь!
— О-о, мне совершенно нечего рассказывать, — отвечает она.
— Так-таки нечего? Ну ладно… Тогда как же нам быть? — И помолчав, я задал ей вопрос в лоб: — Что с вами происходит? Откройтесь мне! — Должен признаться, я почувствовал себя несколько задетым. Я тут сотрясаю воздух, изливаю перед ней душу, а ей, видите ли, нечего ответить!
Мои слова все-таки проняли ее: выносит и протягивает нечто — не очень-то и разберешь в потемках, что именно.
— Я собиралась это принять, — роняет небрежно и смеется.
— Что это? — спрашиваю я.
— Так, намешай господи, — бросает она легкомысленно и снова укладывается в постель.
Я попробовал на язык: горечь ужасная! — и выплеснул жижу.
Ну, вот и выяснилось: принимая ванну, супруга моя решила отравиться, да оказалось, кишка тонка.
— Из-за чего же вы решили отравиться? — Молчание. — Странно, однако… Вы всегда норовите отмолчаться.
— Воля ваша, — продолжил я чуть погодя, — не хочется — не говорите, насильно принуждать не стану. Но должен ответить на это ваше упорное молчание. Отчего бы вам не жить со мной? — ошарашил я ее вопросом.
Правда, сердце у меня при этом ёкнуло, ибо вступили мы на запретную территорию, о которой я уже упоминал. Территорию, откуда обратного хода нет. Здесь не место недомолвкам, отговоркам. И если мне и на сей раз не удастся повлиять на нее…
— Не стану вам ничего внушать, ни от чего вас отговаривать, — продолжил я. — Однако всему есть предел. Жить рядом со мной и думать о другом — это уж слишком.
Прямо так и выложил, без обиняков. Надоело изъясняться намеками да экивоками, необходимо хоть раз поговорить по душам.
— Если у вас всякие несуразности на уме, то ведь и мне нетрудно до подобных додуматься. Я обеспечиваю содержанием вас вместе с кумиром вашей души. При этом ему вовсе не обязательно жить в моем доме. Ну, как вам нравится такая истина? Желаете обсудить ее, радость моя?
Гробовое молчание.
— Мысли подобного направления ах, как приятны, уж мне ли это не знать! Отчего бы милой, порядочной женщине не думать и не чувствовать, что душе угодно? И что за дело до этих чувств и дум другому человеку, будь он хоть вашим мужем? Только потому, что он обеспечивает ваше содержание? Фи, какая пошлость, не правда ли?
