’
affaire vous concernant, касательно вашего дела — только и всего.) Она взглянула на повестку и засмеялась.
— Что это значит? — поинтересовался я.
— Все-то вам нужно знать, Джакопо мио, — со смехом отвечала она.
И хотя смех ее не был обидным, в словах все же угадывалась какая-то дерзость. Отчего, спрашивается, я не могу поинтересоваться, какие дела-заботы у нее на стороне. Но вслух я этого не сказал.
Тут необходимо заметить, что в ту пору мы жили в черте города, у площади Сен-Сюльпис, среди торговцев церковной утварью. И супруга моя, нимало не обинуясь, вдруг заявляет, будто бы несколькими днями раньше, когда, возвращаясь домой вечером, она свернула в проулок у церкви, какой-то мужчина вырвал у нее из рук ридикюль и был таков. Мне она об этом происшествии рассказать не решилась.
— Был ридикюль, и нет его, — жена, смеясь, распахнула свой гардероб. — Испарился! — добавила она с детским простодушием.
Заявлять такое мне прямо в лицо… ну, это уж чересчур! И я решил самолично наведаться в полицию.
Отправился в тот же самый день.
Только ведь надо знать этих французов, они народ зубастый да хваткий, им палец в рот не клади, и провести их не так-то просто. К счастью, служащий, к которому меня направили, оказался человеком весьма недалеким. «Группа А. Транспортные и автомобильные происшествия», — гласила табличка на двери. «Какие еще происшествия?» — недоуменно подумал я.
— Вмятина на крыле, двое пострадавших! — заявил мне чиновник.
— Да что вы говорите? — сдержанно удивился я.
— А вы как думали? Парковка в неположенном месте, на нечетной стороне улицы…
— Ну и что? — улыбнулся я ему в лицо и, конечно, зря повел себя так. Малый почуял неладное.
— А вы кем будете? — вскинулся он. — Уж не адвокат ли?
Он заглянул в протокол и ткнул пальцем в какую-то строчку. Тут и мне удалось на секунду заглянуть в бумагу, и я выхватил из моря печатных знаков три буквы: Рид…
— Кто этот Рид? — вырвалось у меня, но этот остолоп мне даже времени не оставил на раздумья.
— A-а, вы должно быть, господин Ридольфи! — выпалил он.
Излишне говорить, что я чуть со стула не свалился. Могло ли прийти мне в голову, что я столкнусь с этим итальяшкой, да еще в полиции!
И тут из меня неудержимо полились горестные речи, словно в душе прорвало некую преграду. Нет, любезный сударь, я не адвокат и не упомянутый господин Ридольфи… я всего лишь глупый, тупой до невероятия моряк и хотел поинтересоваться… Правда, я забыл пояснить ему, что интересуюсь делом как муж своей жены.
