Владимир Кириллович замолчал и осмотрел класс. Взгляд его наткнулся на насторожённый холодок в глазах Женьки Курочкина.
«Не убедил!» — огорчённо подумал он.
Но в это время Толька Коротков кашлянул, поднял голову и каким-то осипшим голосом сказал:
— Так то ж целина. А её уже всю распахали.
Владимир Кириллович рассмеялся и обнял его за плечи.
— Дорогой товарищ! На наш век целины и трудностей хватит! Только сами не прячьтесь от них по углам да под родительскими крылышками. И если сказать откровенно, то это наше поколение должно завидовать вам, молодым, — у вас всё впереди. А время-то сейчас какое! Не сегодня — завтра человек к новым планетам полетит, может быть, даже кто-нибудь из вас. Это ли не подвиг? И вам предстоит их совершать. Помните, как прекрасно сказано у Блока:
«И вечный бой. Покой нам только снится!»
Бой в нашей повседневности, в каждом новом дне! И лишь было бы ваше желание, а подвиги будут!
Некоторое время все молчали, потом Владимир Кириллович заметил, что Толька всё ещё стоит.
— Да вы садитесь, Коротков. Значит, мальчики больше любят читать про войну. А девушки?
— Немного не так, Владимир Кириллович! — снова выскочил Серёжка Вьюн. — Мальчишки любят читать всё про войну, ну, и немножко про любовь, а девушки наоборот: всё про любовь и немножко про войну.
— А вас, Абросимов, я не спрашивал.
Серёжка с победным видом огляделся, подмигнул кому-то из ребят и сел на своё место.
— Так что же любят читать девушки? Вот вы, например, Саенко Ира, да?
Ирина встала и повернулась к классу. Сергеев, внутренне сжавшись, ждал, что она посмотрит на него. Ему и хотелось этого, и в то же время он испытывал чувство необъяснимой робости. Но взгляд Ирины скользнул мимо него и упёрся в Серёжку Вьюна.
— Уж лучше действительно читать про любовь, чем про необычайные похождения Шерлока Холмса или его незадачливого последователя Нила Кручинина!
Серёжа смущённо засмеялся и покачал головой — вот уела! Он очень любил читать детективные романы, и в классе часто смеялись над этим, а сами порою выпрашивали у него почитать хотя бы на денёк каждую новую книгу, которую он доставал. А Ирина продолжала:
— Я не скрываю: да, люблю читать о сильном, большом, настоящем чувстве. Люблю читать Тургенева, Толстого, Пушкина. Какие там чувства! Какая любовь! А в наше время любовь измельчала, стала серенькой и какой-то… — Ирина покрутила в воздухе пальцами, словно ловя нужное слово, — посторонней, не главной, что ли.
