— "Прекрати" — это значит, перестань говорить, — пояснил Бордингтон, и его пальцы сомкнулись на дубинке. — "Вы получили удар" — означает неудачную игру. Теперь вы понимаете?
— Да.
— Тогда прошу вас, продолжайте.
Бордингтон продолжал расхаживать по комнате, как бы между делом оказавшись за спиной Сика. Мокрыми от пота пальцами он достал дубинку и посмотрел на плешивый череп врага.
Сик как раз читал выступление молодого Форсайта в зале заседаний. Внезапно он запнулся на полуслове, как будто бы почувствовав опасность. В тот момент, когда он начал поворачивать голову, Бордингтон нанес удар.
Туго набитая песком мешковина лопнула, и куски железа вместе с песком посыпались на ковер. Потеряв сознание, Сик уронил голову на грудь. Песок блестел на его лысине. Бордингтон с ужасом смотрел на дело своих рук. Потом тело наклонилось, и Сик соскользнул со стула на ковер.
Бордингтон выпустил из пальцев остатки мешка и неверными шагами устремился в спальню. Он вытащил из-под кровати чемодан, схватил черный плащ — похожие плащи в Праге носил почти каждый второй житель — и быстро вернулся в гостиную.
Сик лежал в прежнем положении. Охваченному паникой Бордингтону показалось, что тот мертв, но ужас гнал его вперед. Он покинул квартиру и начал торопливо спускаться по лестнице.
Достигнув площадки первого этажа, он услышал, что кто-то идет ему навстречу. Бордингтон остановился, но спрятаться было негде. Очень плохо, если кто-то из соседей увидит его выходящим из дома с чемоданом в руке, но избежать нежелательной встречи было уже невозможно. Дверь подъезда открылась — и перед ним предстала его собственная жена.
Эмилия, которой недавно исполнилось сорок лет, была маленькой полной женщиной. Ее обесцвеченные волосы были причесаны на манер птичьего гнезда, а голубые глаза, казалось, тонули в жире. Жалкое платье не могло скрыть ее располневшую фигуру. Она устремила взгляд на чемодан, потом на мужа, который в этот момент лихорадочно соображал, не лучше ли убить ее.
— Итак, ты уходишь, — сказала она по-чешски. — Почему у тебя такой испуганный вид? Не воображаешь ли ты, что меня трогает твой уход?
— Да, я ухожу, — дрожащим голосом ответил Бордингтон. — Прощай, Эми. Надеюсь, у тебя все будет благополучно… Только, прошу тебя, не поднимайся сразу в квартиру…
Она переложила тяжелую сумку из одной руки в другую.
— Итак, ты решился, наконец, уйти к своей шлюхе? — сказала она. — Наконец-то я избавлюсь от тебя! Я в восторге, что ты покидаешь меня.
