— Пошевеливайся, — сказал он. — Лейтенант хочет тебя видеть.
У двери я столкнулся со своим соседом — химиком Джеком Уэйдом, чья контора рядом с моей. Уэйд был на три года моложе меня. Атлетически сложенный, загорелый, с короткой стрижкой и живым взглядом — типичный мальчик из колледжа. Мы не раз встречались в лифте по дороге на работу. Он производил впечатление отличного парня и, так же, как и Сперроу, интересовался моей жизнью. Он часто расспрашивал меня о моих делах, и за то короткое время, что мы поднимались в лифте, я пичкал его теми же рассказами, что и Сперроу.
— Что случилось? — спросил он, когда мы вошли в лифт.
— Сегодня утром я нашел у себя в конторе мертвую китаянку, — ответил я. — Отсюда и суматоха.
Он ошарашенно уставился на меня.
— Мертвую?!
— Кто-то застрелил ее.
Он был потрясен.
— Вы хотите сказать, ее убили?!
— Да, можно сказать и так.
— Великий боже! Ну и ну!
— То же самое сказал и я, увидев ее.
— Кто же убил ее?
— В том-то и дело, что это неизвестно. Когда вы ушли вчера из конторы?
— Около девяти, когда швейцар запирал дверь.
— Вы не слышали выстрела?
— Господи… Нет.
— Уходя, вы не обратили внимания, горел ли свет в моей конторе?
— Не знаю. Я слышал, вы ушли после шести.
— Совершенно верно. — Я почему-то успокоился. Значит, китаянку убили после девяти. Мое алиби имело бледный вид.
Лифт остановился на четвертом этаже, и мы вышли. В этот момент в дверях моей конторы показались сержант Палски со швейцаром. Швейцар посмотрел на меня так, словно я, по крайней мере, был двуглавым чудовищем. Ни слова не говоря, они вошли в лифт.
— Ну, я полагаю, что теперь вы долго будете заняты, — сказал Уэйд, глядя на копа, стоявшего возле моей двери. — Могу ли я чем-нибудь вам помочь?
— Спасибо, — сказал я. — Если понадобится — я дам вам знать.
Я прошел мимо копа в приемную. Комната была совершенно пуста, если не считать обгорелых спичек, валявшихся где угодно, но только не в пепельнице. В моем кабинете лейтенант Ретник сидел, развалясь в кресле. Когда я вошел, он уставился на меня особым «полицейским» взглядом и молча указал на кресло для посетителей, на спинке которого осталось пятно крови. Мне не хотелось касаться его, и я сел на подлокотник.
— У тебя есть разрешение на ношение оружия? — спросил он.
— Да.
— Какой марки револьвер?
— Специальный полицейский, тридцать восьмого калибра.
Он протянул руку ладонью вверх.
— Давай.
— Он в правом верхнем ящике.
Ретник долго молча смотрел на меня, потом убрал руку.
