Она нашла ванную и облегчила там свой ноющий от выпитого желудок, потом стала плескать холодную воду в лицо. Покончив с этим, решила, что теперь можно и возвращаться.
Пройдя шага три мимо лестницы, она вдруг обнаружила, что кто-то зажег на площадке свет, пока она находилась в ванной. И теперь этот кто-то стоял в нескольких метрах от нее. Она тоже остановилась.
— Эй?.. — вопросительно произнесла она.
Может, это любитель разведения котов отправился следом за ней доказать серьезность своих намерений?
— Это ты, что ли? — спросила она, смутно осознавая бессмысленность своего вопроса.
Ответа не последовало, и тут ей стало немного не по себе.
— Ладно, я серьезно, — она попыталась придать голосу игривость, чтоб скрыть тревогу. — Кто это?
— Я, — ответила Джулия. Голос ее звучал как-то странно. Хрипло. Может, она плакала?
— С тобой все в порядке? — спросила Керсти. Ей захотелось увидеть лицо Джулии.
— Да, — последовал ответ. — А почему бы нет? — Похоже, что, произнеся эти пять слов, Джулия снова обрела уверенность. Голос прояснился, стал четче и звонче. — Я просто устала, — продолжила она. — Похоже, вы там здорово веселитесь?
— Мы что, мешаем тебе уснуть?
— О, Бог ты мой, конечно, нет! — ответил голос. — Я просто шла в ванную.
Пауза, а затем:
— Иди к ним. Развлекайся.
Услышав это, Керсти двинулась к ней через лестничную площадку. В последний момент Джулия отшатнулась, избегая даже малейшего прикосновения.
— Приятных сновидений, — пожелала ей Керсти со ступенек.
Но никакого ответа от тени на площадке не последовало.
Джулия спала плохо. И в ту ночь, и в последующую.
Того, что она видела, слышала и наконец чувствовала в «сырой» комнате, было достаточно, чтоб раз и навсегда лишить ее счастливых сновидений, так ей во всяком случае казалось.
Это он был там. Он, Фрэнк, брат Рори, был все это время в доме, запертый от мира, в котором она жила и дышала, страшно далеко от нее и в то же время достаточно близко, чтобы осуществить этот призрачный, вызывающий лишь сострадание контакт. К причинам и истокам его появления там ключа у нее не было. Этот обломок человека, замурованный в стене, не имел достаточно сил и времени объяснить ей это.
Все, что он успел сказать перед тем, как стена начала твердеть снова и фигуру калеки начали затемнять кирпич и штукатурка, было: «Джулия»… А потом просто: «Это я, Фрэнк», а в конце еще одно последнее слово: «Кровь…»
Затем он исчез окончательно. Ноги у нее подкосились. Она, почти падая, стояла прислонившись к противоположной стене. К тому времени, как она немного пришла в себя, таинственное свечение исчезло, не было больше видно жалкой изнуренной фигуры, втиснутой в нишу. Она снова целиком и полностью вернулась в реальность.
