. Путешествие из храмины в ложу, с завязанными глазами и приставленным к обнаженной груди мечом, представляло, конечно, некоторое затруднение для посвящаемого, увеличивавшееся еще раздававшимся кругом лязгом оружия, угрожающими криками людей, как будто рассерженных, оглушающими ударами наподобие грома, обливанием посвящаемого холодною водою, проведением его по небольшим неровностям или глубоким провалам
[145]. Испытывали посвящаемого одинаково и в XVIII в., и в XIX столетии; нередко даже в XIX веке испытания усложнялись. Путешествие означало трудность пути к Добродетели; оно означало, что при отсутствии руководства нас невидимой рукой наша гибель была бы неминуема. Дверь ложи открывалась по трем ударам, напоминавшим евангельское увещание: просите, и дастся вам, ищите и найдете, стучите, и вам отворят. При спадении повязки с глаз посвящаемого он видел на мгновение вспыхнувший и сейчас же угасший свет: «так проходит слава мира, все удовольствия тленной жизни, все радости земли!» — восклицал вития или мастер ложи. И в ложах первоначального приема в братство, и в ложах повышения в последующие степени посвящаемый снова и снова должен был совершать путешествие по ложе и затем особым масонским шагом, по различным ломаным линиям, приближаться к алтарю и там присягать на верность братству. Путешествие вообще знаменовало тщание и постоянство, с коими надлежало шествовать по пути к добродетели: ищущий стезю к добродетели не должен опасаться затруднений там, где он уповает достигнуть цели работ своих
[146]. Совершение «масонских шагов» учило «честной, прямой жизни и правильным понятиям». Посвящаемый ступал на начертанные знаки масонского ковра, не понимая еще значения его символических фигур; тайна символов разоблачалась только давшему клятву сохранения тайны и соблюдения орденских законов. Свое решение вступить в братство посвящаемый скреплял не только клятвой на Библии, но и на обнаженном мече, предавая в случае измены свою душу — вечному проклятию, а свое тело — смерти от суда братьев; свой союз с братством он скреплял еще символически смешением своей крови с кровью братьев или же подписью присяги кровью. В первом случае подставлялась к обнаженной груди принимаемого чаша, наполненная кровью принятых ранее братьев (что, конечно, симулировалось, как вообще весь этот обряд), и мастер совершал посвящение тремя ударами молотка по циркулю, приставленному к обнаженной груди посвящаемого; кровь вытекала в чашу. «Чаша, наполненная кровью, — писал в част ном письме одному недавно принятому масону брат, назначенный к нему в руководители, — была последним испытанием вашего мужества, — превосходное изображение великодушного человека, расположенного пожертвовать имением и жизнью для общей пользы, как и высокого чувствования масона, готового верность братству утвердить кровью своею; три же удара молотком по циркулю суть символ совершившегося посвящения и перемены прежнего названия на наименование брата»
