Масоны совершали еще обряд воспоминания о почившем брате, так называемые траурные ложи. В сороковой день по смерти достойного брата братья собирались в ложи, чтобы почтить его память и воздать ему должное. В масонских песнях отвергается как излишний обычай посылания «печальных карт»; однако масоны постоянно рассылали не только членам ложи, к которой принадлежал усопший, но и членам других лож приглашение украсить своим присутствием печальное торжество. В траурной ложе произносились ритуальные слова, воспевались гимны, возжигался спирт, и гроб осыпался цветами, а вития говорил слово, где раскрывалась пред братьями вся жизнь покойного брата и совершалась оценка исполненного им на земле труда. Брату витии предоставляли для этой речи пользоваться как материалом автобиографией усопшего, хранившейся в архиве ложи, и сведениями, собранными о нем братьями в период времени от предложения к его принятию в орден до самого принятия[103] или при повышении в более высокие степени»[104]. В протоколах лож часто встречаются записи о торжествовании траурных лож. Существовал специальный ритуал траурной ложи, иногда для особо чтимых братьев писался этот ритуал со включением его имени. Масоны ставили памятники умершим братьям и на кладбищах, чаще всего в виде дикого камня, и в ложах; порою памятник заменяло какое-нибудь филантропическое учреждение или издание биографии умершего или же его сочинений.
Есть намеки и на желание русских масонов, по примеру западноевропейских братьев, ввести масонское крещение детей. Ответственность за такого ребенка всецело падала на братство, которое принимало на себя попечение об удовлетворении его духовных и материальных нужд, о его воспитании и образовании. Такой ребенок, получавший в патронат весь орден, почитался как бы принятым в масонство, и при достижении им известного числа лет все его принятие ограничивалось принесением света верности братству; обычные испытания отсутствовали.
Масоны горячо ратовали за отмену расходов на возведение дорогостоящих церквей. Ссылаясь на св. Иоанна Златоуста и Иеронима и мнение первых христиан, они утверждали, что забота о ближнем и есть, собственно говоря, построение угодного Богу храма. «Что пользы от того, если престол в церкви блестит от золота, а члены Христовы томятся от глада?» Лучше было бы употреблять деньги на убогих, как на живые храмы.
Масоны выражали недовольство теми священнослужителями, которые своею нетерпимостью и крайнею приверженностью к обряду сеяли раздор и смуту, вместо того чтобы помирить враждующие стороны, между которыми вражда основывалась только на мертвой букве. Масоны возмущались теми, кто в решении вопроса, рыба ли вязи-га, усматривал великую задачу. «Напиши, — смеется сквозь слезы Лопухин в письме к Руничу
