Татары мчались быстро. Похоже, им и впрямь чудился отряд кайсаков, висевший у них на хвосте. Вскоре они скрылись с глаз в степном мареве, и Андрейке пришлось читать следы. Они были хорошо видны в высокой густой траве, но временами в степи попадались голые каменистые проплешины, и тогда приходилось доверяться чутью коня. На удивление, он находил направление движения отряда крымчаков, как хороший охотничий пес — следы зверя. Андрейко постоянно подбадривал его по-татарски, похлопывая по шее, и умный конь, видимо, проникся доверием к своему наезднику.
Если поначалу его бег был каким-то неуверенным, словно он размышлял, бежать ли ему дальше или все же сбросить чужака со спины, то теперь конь полностью подчинился Андрейке и летел как птица, каким-то невероятным чутьем угадывая, где на его пути кочка, а где колдобина. В принципе, степь была ровной, как хороший шлях, но слишком много в ней копошилось разной живности, которая рыла норы, оставляя земляные холмики. Да и сильные ливни, особенно в осеннее ненастье, тоже делали свое дело, прокладывая по степной равнине извилистые канавки.
Поначалу бросившись в погоню без раздумий, Андрейко по мере продвижения по степи начал усиленно размышлять, каким образом он сможет освободить Ивашку, если его похитители примкнут к чамбулу, в котором точно насчитывалось не менее двух десятков крымчаков. И не находил ответа. Но все равно Андрейко Нечай упорно скакал вперед, стараясь не потерять следы татар и надеясь, что по ходу событий он придумает какой-нибудь хитрый ход.
«Париж стоит мессы!» Эти слова произнесет в 1593 году вождь гугенотов Генрих Наваррский, будущий король Франции и основатель французской королевской династии Бурбонов, когда ему, чтобы получить французский престол, пришлось перейти из протестантства в католичество. Но это будет гораздо позже, а пока шел 1454 год, и Жильбер де Вержи вместе с Гийо наслаждались с высоты холма видом столицы. Париж и в XV веке выглядел превосходно. По крайней мере, на взгляд провинциала.
Стена, законченная в начале XIII века, делала город почти круглым. С юго-востока на северо-запад его пересекала Сена, в центре которой находится остров Ситэ.
Городской вал состоял из двух стен: внешней — вертикальной и внутренней — слегка наклонной. Промежуток между этими стенами из тщательно подогнанных камней был засыпан щебенкой и залит известью. Сверху вала проходил дозорный путь, вымощенный каменными плитами и огороженный парапетом с бойницами. С внешней стороны над валом возвышались башни. Они были круглыми, диаметром примерно шесть локтей. Проход через ворота (шесть из них находились на правом берегу Сены, пять — на левом) днем был свободным, а по ночам их запирали в целях безопасности.
