— Давай, давай, жги! — развеселился народ в предвкушении веселого представления.
И люди не ошиблись. Жиль давно наметил песню, с которой, если доведется, первый раз выступит перед парижанами, а потому долго не размышлял. Ударив по звонким струнам, он запел:
Я желал бы умереть
Не в своей квартире,
А за кружкою вина
Где-нибудь в трактире.
Ангелочки надо мной
Забренчат на лире:
«Славно этот человек
Прожил в грешном мире!..»
Народ начал прихлопывать и притопывать в такт. Видимо, песня им очень понравилась, вот только никто не знал слов, так как она исполнялась впервые. Жиль завелся и играл словно настоящий виртуоз:
…Больно, весело я шел
По земным просторам,
Кабаки предпочитал
Храмам и соборам.
И за то в мой смертный час
С увлажненным взором —
«Со святыми упокой!» —
Гряньте дружным хором!
Едва прозвучали последние аккорды, как в таверне разразилась буря. Народ уже был в хорошем подпитии, поэтому в выражениях своего восхищения не стеснялся. Казалось, еще немного, и от гвалта рухнет потолок. Берто Лотарингец, который на тот час отлучился в винный погреб, где разбавлял вино, выскочил оттуда как ошпаренный. Он подумал, что в таверне началась драка.
Несмотря на богоугодное наименование и большую известность среди парижан, «Посох пилигрима» славился еще и буйным характером клиентов, которые могли затеять выяснение отношений, что называется, на пустом месте. Нередко драки переходили в поножовщину, появлялись люди прево, и Берто Лотарингцу приходилось раскошеливаться, чтобы замять дело. Конечно, потом он с драчунов сдирал три шкуры, но хуже всего было то, что приходилось отчитываться перед Хромым Рожаром, который любил, чтобы в его владениях все было чинно и благородно.
Жиль пел почти час, пока совсем не выдохся. Веселье в таверне било ключом, а вино полилось в три ручья. Берто Лотарингец только потирал свои пухлые руки в полном довольстве: сегодня выручка будет минимум вдвое больше! Когда Жиль закончил свои музыкально-певческие упражнения и собрал «дань» (нужно сказать, что денег ему отсыпали немного, а больше приглашали за стол, чтобы он составил компанию) и вернулся на свое место, к нему подошел Берто и сказал:
— Мсье, я так понимаю, вы школяр?
— Да, — ответил Жиль, который одновременно чувствовал и усталость, и душевный подъем.
— А как насчет того, чтобы время от времени приходить в мою таверну и веселить публику? — тут он заметил жест молодого человека (тот просто сменил позу и как бы отмахнулся) и истолковал его по-своему: — Да-да, я понимаю, — торопливо продолжил Берто, — времени у вас, конечно, маловато. Учиться в Сорбонне нелегко. Но, я думаю, вам удастся выкроить часок-другой, чтобы вечером посетить «Посох пилигрима». И поверьте, об этом вы не пожалеете. Жакен! — позвал он гарсона, и тот принес объемистый сверток. — Это вам, месье. Думаю, что бутылка доброго вина и окорок будут достойным вознаграждением за ваше искусство. Вы были великолепны!
