— Тогда вольно! — совсем не по-военному приказал командир, но партизаны, ошарашенные неожиданностью, еще какое-то время безмолвствовали. — Собирайтесь и — по коням!
Засуетились, заговорили, закашляли, затопали, укладывая котомки и сумки, звякали оружием, кто-то кого-то упрекал, кто-то сердился, не сразу и заметили, что в комнате появился посторонний человек.
— Ванько! — прозвенел девичий голос, но поскольку он был похож на голос Зиночки Белокор, то и подумал каждый, что именно она зовет комсомольского секретаря.
— Товарищ Ткачик!
Однако Зиночка была рядом с Ваньком, а голос доносился от двери, прокурор Голова первый увидел постороннего человека и обратил на это внимание Ткачика. Ванько, не медля, пробрался к выходу и встретился глазами с соседской ветреной девчонкой Килиной, известной под многозначительным псевдонимом Кармен.
— Иванко, — прошептала она печально, — скорее в больницу…
— Что случилось? — встрепенулся и побледнел Ткачик.
— Мать, — Килина судорожно глотнула слюну.
— Ей хуже?
— Она… она…
И исчезла за дверью.
Ткачик машинально поднял дрожащую руку, пригладил непокорные волосы. Подступил к Качуренко, залепетал:
— Там… Мать… в больнице… Медсестра зовет…
Качуренко задумчиво смотрел на хлопца. В поселке были ошеломлены расстрелом калиновчан с самолета. Несколько раненых уже умерли. Теперь подошла очередь и матери Ткачика…
— Что ж… беги. Я пока еще буду здесь, утром встретимся.
Ткачик молча схватил винтовку и выбежал из комнаты.
Вскоре комната опустела. Сквозь раскрытое окно было слышно, как спорили, переговаривались возле полуторки новоявленные партизаны, далекий гром откликался уже не с запада, а с востока.
Белоненко и Качуренко остались в комнате вдвоем. Понимающе посмотрели друг другу в глаза, вздохнули.
— У меня, Роман, здесь еще дела, а ты веди хлопцев…
— Может, не стоит оставаться? — блеснул стеклышками очков Белоненко. — Толком обстановку не знаем — где враг, где наши?
— Думаю, день-два в нашем распоряжении еще есть, — высказал предположение Качуренко, — но ждать не будем. Выведем отряд в лес.
— Подумай, Гаврилович, время опасное…
— Волков бояться… Мне и в самом деле нужно еще кое с кем поговорить, успокоить людей. На базу, Роман Яремович, не спешите. Остановитесь лучше у Гаврила, у него сторожка просторная, и люди они надежные. Гаврило укажет, где можно стать лагерем. Кроме того, завтра соберем необходимое, и вечером приеду…
— Хорошо. Ткачика не забудь…
Они вышли в ночь. Вспышка молнии выхватила из темноты доисторического урода — на замершей машине горбатились в кузове человеческие фигуры, завернутые в плащи с островерхими капюшонами.
