– Мам, кажется, я научился управлять временем, – торжественно сообщает Пашка за завтраком.
– Приятно слышать, что ты наконец-то организуешь свой день. Масло в кашу не забудь положить.
– Ну мам, я совсем про другое. Кажется, я научился замедлять время.
– Ммм… интересно, расскажи, – рассеянно говорит она и идёт к холодильнику: достаёт сыр, ищет в столе сырный нож, нарезает почти прозрачные ломтики, как он любит, делает бутерброды.
– Ну, слушай. Наконец-то я понял, как надо брать резкую подачу на корте. Главное, сосредоточиться только на мяче и полностью отвлечься от всего остального. Только мяч и ты, и неотрывно следить за траекторией полёта. Как бы фиксировать его в каждой точке. Представляешь, он тогда не летит, а плавно плывёт, как в замедленной съёмке. Я могу его замедлить, если захочу!
– Паш, а ведь, наверняка, уимблдонские чемпионы об этом давно уже догадались? – улыбается Лиза, подливая в чашку остывший кофе.
– Я, между прочим, со своим новым подходом позавчера выиграл три гейма у Дениса, – обижается Пашка.
– Поздравляю. Кстати, я где-то читала про это. Мухи и мы…
– Да! Да! Да! По-разному воспринимаем время.
– …И поэтому так трудно прихлопнуть муху газетой.
– Точно! – оживляется сын.
– Паша, мне пора, – прерывает она разговор, – и не забудь, сегодня я дежурю. После школы сразу к бабушке и деду. Созвонимся?
– Мам, а может и ты завтра с нами на лыжах? – его голос подозрительно вибрирует, а Лиза чувствует вину перед сыном.
– Вряд ли успею, но торжественно обещаю: не брать по субботам дежурства!
– Мама! Подожди!
Она застёгивает сапоги. Пашка топчется рядом, потом неловко обнимает её, уткнувшись лбом в живот, как раньше, когда не хотел отпускать на работу.
– Паша, ну ты что? Ну-у совсем как маленький. В воскресенье сходим вместе в кино. Идёт? До завтра? – Лиза чмокает его в лоб и мягко разжимает ладони. В дверях она оглядывается и на мгновение рядом с сыном ей опять чудится лицо седовласого старца из её сна: высокий благородный лоб и густые брови вразлёт – два крыла серебристой птицы.
– До завтра-а-а! – несётся следом Пашкин голос, пока она сбегает вниз по истёртым ступенькам подъезда.
ТОМСК. МАРТ 1993 ГОДА
Сколько же раз будет ворошить она потом застрявшие в памяти подробности этого дня?
Приближение весны легко угадывается по сугробам, осевшим грязными глыбами по обочинам дорог, да едва уловимому запаху, присущему только этой поре. Холодный воздух насыщен влагой и непривычно чист. Пахнет то ли талым снегом, то ли озоном. В семь утра ещё по-зимнему тускло, но на востоке сквозь жидковато-серую облачность робко пробивается оранжевый диск. Днём, скорее всего, распогодится и явится слепящее мартовское светило – на этот случай у Лизы всегда при себе солнцезащитные очки. Когда-то давно ей казалось, они придают загадочность, а потом поняла, как удобно за ними прятаться от любопытных глаз. Тёмные очки создают надёжную иллюзию защиты, и она их обожает.
