Они от души рассмеялись. Анита продолжала:
— Иногда я спрашиваю себя, существует ли он на самом деле… Мы почти не знаем друг друга, но я вижу, что он обращается со мной как с королевой, и это заставляет меня что-то чувствовать по отношению к нему… Называй это как хочешь.
— Анита, в какие сети ты попала! Я ехал, чтобы предложить тебе гораздо более захватывающее…
— Да что ты? — простодушно воскликнула она. — Ну-ка, расскажи мне.
— Я снял комнату на Монмартре, недалеко от места, где живет мой друг, Пабло Руис, который, конечно же, из Малаги. Думаю, что тебе было бы интересно знакомство с ним. Его комната находится на седьмом этаже в доме без лифта, там течет крыша, я не стану тебя обманывать. Но вид с крыши Парижа гораздо более романтичный, чем тот, который открывается из твоей гостиничной комнаты… Мне продолжать?
— Конечно… — улыбнулась Анита.
— Я предлагаю тебе переехать ко мне.
— И жить с тобой, питаясь хлебом и луком, не так ли?
— Примерно… — ответил молодой человек, пожирая ее взглядом.
Анита с нежностью посмотрела на него и показала ему блестевшее на пальце обручальное кольцо с бриллиантами, которое подарил ей раджа. Ансельмо поменял тон и заговорил серьезно:
— Я предлагаю тебе истинную любовь, Анита. И счастье, которое не имеет ничего общего с деньгами твоего мавританского короля…
— Не называй его так! — перебила она.
Ансельмо удивился резкости ее реакции. Похоже, он понял, что проиграл.
— Я очень тосковал по тебе.
— Я тоже… вначале. Но я изменилась, Ансельмо. Я не такая, как прежде.
— Ясно… — отрешенно произнес он, пряча руки в карманы, чтобы она не видела, как от волнения у него задрожали пальцы.
Они провели время в студии Пабло Руиса, который подписывал картины фамилией своей матери, некой Пикассо. Через окна в высоченном потолке пробивался свинцовый свет. Анита наслаждалась атмосферой Испании, создаваемой людьми ее возраста, тем более что рядом не было родителей. Она по-детски заливалась смехом от шуток Пабло, истинного жителя Малаги и донжуана, который не переставал сыпать ими перед ней. Стены были увешаны его картинами, но они не нравились Аните, потому что лица и тела на них были «квадратными». Она не пророчила ему блестящего будущего, как и многие другие, поскольку кубизм только-только начинал завоевывать позиции.
В этой богемной обстановке Анита чувствовала себя как рыба в воде, оттого что все это напоминало ей жизнь в Мадриде. Это был ее мир. Но как бы Ансельмо ни старался ей напомнить об этом, у нее не было другого выхода и она продолжала исполнять роль Золушки в сказке о призрачном принце. Но в любом случае ей было легче, когда она думала,
