, той самой, с которой Киплинг познакомил читателей в своем романе Kim of India
[10].
У въезда в селения образуются длинные вереницы запряженных быками повозок, наполненных фруктами, овощами и всевозможными продуктами этой местности. Такой пейзаж кажется Аните почти знакомым. Это Пенджаб, одна из самых красивых и плодородных провинций страны. Перед глазами девушки проплывают золотые поля пшеницы и лука, цветущие луга, окруженные тополями, волнистое море кукурузы, проса и сахарного тростника. Эту местность пересекают реки с серебряными водами, ее населяют крестьяне в тюрбанах, усердно толкающие вперед плуги, которые тянут за собой безрогие быки. «Житница Индии» такая зеленая, что напоминает Аните некоторые районы Франции. Климат благоприятный в эту пору года, и ночью бывает даже прохладно.
— Мы подъезжаем, — сказала мадам Дижон, прерывая мечтания девушки. — Сейчас мы сделаем тебе макияж и причешем, как настоящую принцессу.
Анита вздрогнула. Неизбежность окончания путешествия вызывает у нее чувство тревоги. То и дело в голове возникают вопросы: «Приедет ли он встречать меня на этот раз? Как я ему скажу: «Ваше Высочество, я ношу в своем лоне ребенка?» Когда я это скажу? Как он отреагирует? А если ему это не понравится?»
— Мадам, как сказать по-французски: «Я беременна»? Je suis embarassee?..
— Нет, не так. Ты должна сказать: «J’attends un enfant, Altesse». Я ожидаю ребенка, Ваше Высочество.
— Я ожидаю ребенка. Ладно, — повторила Анита, глядя на пейзаж за окном и поглаживая свой животик, как будто подтверждая самой себе реальность того, что происходит.
Лола, ее служанка, появилась с лакированным деревянным ящиком, в котором лежали перламутровые гребешки, серебряные щеточки и все остальное, необходимое для того, чтобы сделать фантастическую прическу. Тем временем мадам Дижон достала из шкафа наряды из Парижа.
Впервые увидев эти наряды в апартаментах гостиницы St. James & Albany, Анита отнеслась к ним как к рабочей одежде. Она была настолько опечалена мыслью о необходимости расстаться с родителями, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточить свой взгляд на великолепных произведениях Ворта и Пакена, которые раджа доставал из тонкой шелковой бумаги, как фокусник достает голубей из своего цилиндра. Донья Канделярия смотрела широко раскрытыми глазами, в то время как Виктория, будучи в восторге от такой демонстрации высокой моды, науськивала свою сестру: «Не будь дурой… Кем бы ты была!..»
