С котомкой за плечами, в огромной соломенной шляпе, надетой поверх платка, повязанного вокруг головы, колдун Данже Доссу шатался по Фон-Паризьену, поглядывая по сторонам круглыми, как у совы, глазами и рисуя в дорожной пыли своей палкой колдовские круги. Вот уже несколько дней его томила тревога. И тревога эта погнала его в город. Когда он шел через рынок, кругом сразу наступала тишина. Только несколько доминиканских крестьян, приехавших продать свой товар, зашушукались, указывая на Данже Доссу, на колдуна, который известен как заклятый враг Буа-д’Орма Летиро, величественного папалоа[28], патриарха и защитника этих мест. Матери хлопали по рукам бедных малышей, которые имели неосторожность показать пальцем на нечестивца, способного отнять у человека жизнь. Земля словно зазвенела таинственными голосами, в воздухе повеяло чем-то жутким, неотвратимым. Данже Доссу, повинуясь неуловимым знамениям, отправился в путь, навстречу опасности, которую пока почуял лишь он один. Выпрямившись во весь свой огромный рост и выпятив широкую грудь, колдун шел по городку размеренным трагическим шагом...
Фламбуаяны — «пламенеющие деревья», с красными гирляндами на верхушках, — как отряды раненых гигантов, взбираются в гору возле Петионвиля, Ля-Буля, Фермата и других городков. Вокруг горы петляет, вьется дорога, с нее несется неумолчный шум, но тяжелая завеса листвы поглощает все звуки. Тишина долины — лепечущая, прохладная, робкая; в горах тишина становится напряженной и гулкой.
Вилла господина посла стоит на холме, укрытая густой зеленью. Склоны холма — точно палитра, на которую времена года кладут бесконечное множество оттенков зеленого цвета. Бурдон отличается от соседних городков характером несколько скрытным; природа живет здесь жизнью упоительно-сладостной, но предпочитает не говорить об этом вслух; дома играют в прятки, притаившись во впадинах и ложбинках. Камень, дерево, бетон, черепица, мозаика радуют глаз, внезапно возникая из-за чопорных пальм, кривоногих кенепье и коварных кустарников, всегда готовых отпустить прохожему какую-нибудь колкость. Каждый резидент выбрал холм или ложбину по своему вкусу, но можно подумать, что все эти задумчивые виллы, эти белые, голубые, розовые дворцы, эти стилизованные негритянские хижины с позолоченной соломенной кровлей разместились среди складок земли по четкому плану, повинуясь чьей-то единой воле. Там и сям причудливой формы бассейны для плавания, изумрудные и бирюзовые пруды таращат среди травы свои влажные глаза и удивленно поглядывают на крутые вершины гор, на долину, на блеск далеких озер. Всякого, кто приезжает в Бурдон, сразу очаровывает гармония удивительного пейзажа. Каждый его изгиб, начиная с далекой линии морского берега и кончая гористым горизонтом, — все здесь играет красками, светотенью, бликами, все радует глаз.
