Карл был дома. Он стоял во дворе над маленьким бассейном и усердно полоскал горло, выделывая сложнейшие рулады, кудахтая и квакая. Он улыбнулся и, не закрывая рта, промычал что-то невнятное. Вода струйками стекала у него по подбородку.
— Что? — переспросил Диожен.
— Глу, гле, глям, га, гли, глог! — ответил Карл.
— Что?.. Что ты говоришь?..
Карл выплюнул воду.
— Я говорю, что у меня болит горло!
— Неужели? Ведь у тебя луженая глотка!
— Говорят тебе, болит! Наверное, простудился... И знаешь, я совсем не намерен выслушивать твои поучения. В домашнем проповеднике не нуждаюсь... Каким ветром тебя занесло? Да еще в этот час? Почему ты не на вечерне? И не клянчишь чего-нибудь у господа бога?
— А ты-то хорош! Как раз, когда ты нужен, тебя с собаками не найти. Все шляешься по притонам. Насколько я понимаю, выпивка была отменная!
— В евангельских заповедях выпивка грехом не считается. Если бы вы, наши пастыри, вступили в общество трезвости, интересно, как бы вы тогда служили мессу и угощались кровью Христовой?
Преподобный Диожен Осмен пожал плечами и отступил: Карл сел на своего конька, его не переспоришь. Не дожидаясь новых богохульств по поводу патриарха Ноя и чуда в Кане Галилейской, Диожен сразу приступил к цели своего визита.
— В последние дни в архиепископстве — страшный переполох...
— А мне-то какое дело... Ты сам ввязался, никто тебя не заставлял идти в попы. Небось, два кюре затеяли потасовку?.. Если они дерутся из-за тебя, прими их драку как молитву во спасение моей души. Мне это, честно говоря, не помешает...
Они помолчали. Карл снова заговорил:
— Садись! Чего стоишь?.. Может быть, это Колиньон причиняет вам столько хлопот?.. Я заходил посмотреть на его ремесленную школу. Ну и ну! В самом центре владений монсеньора архиепископа! Да, эти канадцы здорово работают! Не то что вы!
— Я думаю, что в вертограде господнем найдется место для всех работников...
Карл взорвался:
— В вертограде господнем? Красивое словечко! Прямо из церковной проповеди... И все же должен тебе признаться: хотя бретонские священники не бог весть что, но американские и канадские попы, на мой взгляд, еще хуже. Начинают с благотворительности, с долларов, а кончают — сам знаешь чем!
— Сегодня монсеньор созвал нас у себя в кабинете и говорил с нами... Потом всех отпустил, а меня оставил и беседовал со мной целый час... Я думал, речь пойдет об этой истории с мамой, а он о ней и словом не обмолвился.
— Так о чем же он говорил?
