— Я не понимаю одного, зачем тогда вы его держите? Почему молчит Рудак?
— И Рудак не молчит, и я не молчу, Алесь. Но прижать к стенке Самусевича не так-то просто, многим колхозникам он по душе пришелся. Некоторые из них рассуждают так: меньше скотины и птицы в колхозе, больше хлеба самим достанется...
Первое утро находился Алесь в селе, а жизнь, такая привлекательная, почти идиллическая внешне, уже начинала обнажать перед ним свои рытвины и ухабы.
Занятый этими мыслями, он не заметил, как очутился на школьном дворе. Открыв калитку, почувствовал что-то давно знакомое. Запах густых кустов мяты и крыжовника, окаймлявших забор, напомнил ему те дни, когда он здесь учился. Большой, заросший травой двор с физкультурной площадкой, на которой виднелась гимнастическая лестница и свисали с перекладин шесты, встретили его как знакомого. Нерушимая тишина стояла в сосновых стенах школы, завешанных географическими картами. Алесь вспомнил, как гудел этот класс во время перерывов, напоминая собой разрушенный улей.
— Это ты уже вернулся, Якуб? — донесся голос со двора, и Алесь узнал Веру Петровну, жену Гаманька.
— И не один, а с Алесем Иванютой! — с гордостью указал на своего ученика Якуб Панасович. — Инженер, не кто-нибудь!
— Может быть, позавтракаете?
— Не до еды теперь.
— Ну хоть кваску выпейте! — настаивала Вера Петровна.
— Это можно! — согласился Якуб Панасович, и с удовольствием он выпил кружку хлебного квасу и угостил Алеся.
— Так ты не задерживайся долго, — напомнила Вера Петровна, когда Гаманек с Алесем уже вышли за калитку.
— А это как придется, — усмехнулся Якуб Панасович. — Как дела наши пойдут! — И Алесь увидел перед собой все того же вечно озабоченного, энергичного учителя. Видимо, и Вера Петровна давно привыкла к непоседливости своего мужа.
Уже немало народу собралось на лугу, но люди все продолжали прибывать. На шоссе взбегали две песчаные дорожки. И хотя шли они с разных сторон, словно две русые косы, заплетенные у озера, но сходились вместе около села Долгого. Одна из них шла из Эглайне, другая — с хуторов Лукшты, и на обеих слышался говор и смех. А в праздничный шум, словно пытаясь разбить его единообразие, врывался звон костела, стоявшего на пригорке возле Лукштов.
«Должно быть, еще старый ксендз там хозяйствует», — подумал Алесь, невольно поворачиваясь в сторону хуторов.
— Блямкает и блямкает, — словно угадав мысли ученика, заметил Якуб Панасович. — Заманивает...
— И много таких, что отзываются?
