Ну да, Даниил слышал, что в некоторых областях огромного СССР очень трудно работать. Причем невидимые границы «охраняемых земель» часто обозначались весьма причудливо, вопреки всякой логике. Один из его коллег после очередного задания вернулся с совершенно безумными глазами и такими же фантазиями. Рассказывал то про какого-то огромного старика с белой бородой, то про лысую женщину в синем одеянии, светящуюся в темноте. Они появлялись ниоткуда в самый неподходящий момент и здорово мешали. Эксперты пришли к выводу, что доктору пришлось иметь дело с духом озера и духом гор. Даниил, никогда не работавший за пределами Москвы, только посмеивался про себя на эти россказни. Призраков ставшего ему родным мегаполиса он считал чуть ли не своими братьями.
– Дело не терпит отлагательства, иначе этого человека вызвали бы в Москву, где у него случился бы сердечный приступ. Ну, или что-то в этом роде. Ни в коем случае нельзя применить прямое физическое воздействие. Время идет, дорога каждая секунда. Ты очень одаренный, но, к сожалению, двойственный. Впрочем, это является и плюсом в некотором роде. В Москве мы отгоняли от тебя твою мать, сколько могли. Ведь ты и сам этого хотел. Часто. За ней другие силы. А ты наполовину…
Даниил изо всех сил наморщил лоб, отчаянно кляня внезапно накатившую на него тупость. Иногда с ним случалось такое – слова собеседника все по отдельности вроде были хорошо знакомы и даже вполне понятны, но никак не желали укладываться в осмысленную фразу. Еле поймав упущенную нить смысла, он услышал:
– …и только благодаря матери ты смог сюда проникнуть физически. Объяснять не буду. Единственное, что могу обещать – сюда она больше не придет. Теперь выполнение задания – вопрос только твоего выбора…
Последняя фраза Нормы заставила его вздрогнуть и совсем очнуться. Даниилу вспомнилось посещение матери перед его официальным согласием поступить на работу в отдел без номера, и тогдашний разговор с ней, так и оставшийся незаконченным. Да, выбор есть всегда… Подняв голову, он увидел в зеркале, висящем прямо напротив, гримасу досады и страха на своем осунувшемся лице. Изображение показалось настолько неприятным, что ему пришлось снова опустить голову. Некоторое время он неприязненно рассматривал свою одежду, и свои новые часы на дрожащих тонких руках. Крепко сжимая пальцы, он подумал, что Норма видит эту дрожь так же ясно, как и он сам, и испытывает то же отвращение. Впрочем, способна ли она хоть что-то чувствовать? Надо бы спросить как-нибудь. А зачем? Он закрыл глаза и совершенно некстати подумал: «Хорошо бы умереть, прямо сейчас…» Стало вроде не так тоскливо. Потом на языке у него завертелся один вопрос. И Даниил не смог удержаться от соблазна задать его, хотя рисковал при этом выглядеть глупо, крайне глупо и нелепо.
