Труба придумала хитроумный способ, как положить конец национальным распрям на лингвистической почве: она вообще не говорила.
Однако родителей тревожило не столько ее молчание, сколько полная неподвижность. Труба уже целый год жила на свете, но даже пальцем ни разу не пошевелила. Другие дети в этом возрасте делают первые шаги, впервые начинают улыбаться, впервые… Каждый день они совершают что-то впервые. А бог как был ничем, так и оставался ничем. И как с самого начала ничего не делал, так и продолжал ничего не делать.
Все это вовсе не мешало ему расти. Он рос, как самый обычный ребенок. Вот только мозг его спал. И родители с изумлением разглядывали свое дитя: в их доме жило нечто непонятное, которое с каждым днем занимало все больше и больше места.
Ему скоро стала мала его колыбелька. Пришло время переселяться в кроватку, в которой поначалу спал его братец, а потом сестрица.
– Может, эта перемена разбудит наше Растение, – с надеждой говорила мать.
Эта перемена ничего не изменила.
Со дня сотворения вселенной бог помещался в родительской спальне. И он им ничуть не мешал. Как может мешать зеленое растение?
Оно даже не смотрело на них.
Время придумано движением. А кто не двигается, тот не замечает и времени.
У трубы не было никакого представления о времени. Она и не заметила, как прожила два года, и не знала: то ли два дня пролетело, то ли два столетия. Труба так и провела эти два года в одной позе, даже не пытаясь ее сменить. Она лежала на спине, вытянув руки вдоль тела, словно маленькая надгробная плита.
Мать взяла ее под мышки, чтобы поставить на ноги, а отец положил ее ручки на решетку кровати, чтобы научить ее держаться. Как только они отпустили руки, божество повалилось на спину и снова предалось медитации.
– Давай попробуем включить музыку, – предложила мать. – Дети любят музыку.
Моцарт, Шопен, диски Битлз, песенки из фильма Диснея и даже сякухати не произвели на их чадо никакого впечатления. Оно оставалось, как всегда, равнодушно-неподвижным.
Родители отказались от мысли сделать из него музыканта. Более того, они вообще распрощались с надеждой вырастить из него нормального человека.
Взгляд – это выбор. Каждый по своему усмотрению выбирает, на что ему обратить свой взор, оставив без внимания все остальное. Так что взгляд – это сама жизнь. И прежде всего это – отказ.
Жить – значит от чего-то отказываться. Тот, кто принимает все подряд, похож на сливное отверстие в рукомойнике. Чтобы жить, для начала нужно научиться отличать собственную мать от потолка. Нужно выбрать, кто или что тебе важнее: мама или потолок, и отказаться от того, что менее важно. Но если выбирают за тебя – это не выбор.
